И лишь к позднему вечеру, когда свечи уже наполовину оплыли, наконец родился черновой вариант, более или менее устраивающий обе стороны. Генерал Зубарев, вытирая вспотевший лоб, предупредил Хайбулу сквозь усталость:
Имейте в виду, хан: даже после нашей подписи, договор могут отредактировать или изменить перед самой ратификацией Его Императорским Величеством.
Хайбула, еле державшийся на ногах, лишь кивнул:
Понимаю. Согласен на возможные поправки, но я должен знать о них после изменения.
Непременно хан, до вас доведут обо всех изменениях и только после повторного подтверждения вашей подписью, договор вступит в действие в изменённом виде. Первый вариант утратит своё действие и значение.
Договорились, что штабники подготовят чистовик договора и сообщат о времени подписания. На завтра нам объявили выходной. Хайбула решил осмотреть город Савва и Эркен отправились с ним, как сопровождающие и дополнительная охрана. Я же направился к атаману Колосову.
Здравия желаю, ваше превосходительство.
Здравствуйте, полковник, ответил Колосов, но его вид сразу насторожил: лицо было озабоченным, в глазах тревога.
Что-то случилось, Николай Леонидович? осторожно спросил я.
Вчера арестовали полковника Кудасова, мрачно сообщил атаман.
Холодок пробежал по спине. К вам претензий нет?
Пока нет, Пётр Алексеевич, он отчетливо выделил слово «пока».
Будем надеяться, что вас минует сия участь, искренне пожелал я. Вам известно, что в город прибыл Хайбула для заключения мирного договора? Вы включены в число подписантов. Думаю, это придаст вашему положению дополнительный вес.
Колосов заметно оживился, даже расправил плечи. Действительно! Лишним точно не будет. Простите мою рассеянность, Пётр Алексеевич. А у вас как дела? Признаться, мы были шокированы, узнав об обвинении в государственной измене.
Я на свободе, ответил я сухо, тоже пока. Дело отправлено в Главный военный суд в Петербург. Но это второстепенно. Главное сейчас мирный договор. Николай Леонидович, вы прекрасно понимаете его значение. Все внимание на него. После подписания мне придется отбыть в Петербург. Сроки неизвестны. Ставлю
вас в известность заранее.
Будем надеяться на лучшее и обязательно встретимся снова, сказал Колосов, и в его голосе впервые прозвучала твердость. Этот мирный договор серьезная поддержка. Для нас обоих. Мы расстались обнадёжив друг друга.
В холле гостиницы я буквально столкнулся с полковником Лукьяновым и Куликовым.
Господа! искренне обрадовался я. Каким ветром вас занесло в Пятигорск?
Я, к вам чтобы проэкзаменовать ротмистра Малышева да собраться в обратный путь, в Петербург, ответил Лукьянов. А Жан Иванович, он подмигнул, по делам службы. Планирует поработать с местными казнокрадами и мошенниками.
Ну, а ваша причина пребывания, полковник? поинтересовался Куликов, внимательно глядя на меня.
Готовим к подписанию мирный договор с аварским ханом Хайбулой Омаровым.
Эффект был мгновенным. Куликов буквально вскинулся:
Какой договор Мирный Его глаза загорелись. Я должен быть немедленно включен в рабочую группу! От нашего ведомства! Лев Юрьевич, он резко повернулся к Лукьянову, решаем вопрос сейчас же. Ваших полномочий для этого достаточно!
Я лично не против, Жан Иванович, спокойно ответил я, но первая скрипка здесь начальник Линии, генерал-лейтенанта Мазуров.
Все формальности в сторону! отрезал Куликов, уже начиная движение к выходу. Идем к генералу. Немедленно.
Лукьянов лишь развел руками, глядя на решимость Куликова:
Что ж, Жан Иванович, коль надо значит, идем к генералу.
Они быстрым шагом направились в штаб Кавказской Линии. Я же, узнав об аресте Кудасова, решил не терять времени. Нужно попытаться выбить из него показания. Если он подтвердит подлог документов и хищение из фонда, да еще и укажет заказчиков это могло бы стать дополнительным фактором к моему оправданию. Решительно направился в жандармское управление.
Здравия желаю, Максим Сергеевич.
О-о-о Ваше сиятельство! лицо Булавина озарилось неподдельной радостью. Искренне рад, что слухи о вашем аресте и государственной измене оказались преувеличенными!
Почему же преувеличенными? спокойно поправил я. Арест был. Обвинение в измене тоже. Плюс хищение сорока тысяч рублей золотом и серебром.
Булавин остолбенел:
И вы говорите об этом так буднично?
А как, по-вашему, должен говорить невиновный? холодно поинтересовался я.
Просто он замялся, обвинения столь тяжкие чреваты даже крайней мерой. Страшно подумать.
Оставим страхи. Полковник Кудасов содержится у вас?
Да дружелюбие в глазах Булавина мгновенно сменилось настороженностью.
Максим Сергеевич, я сделал шаг ближе, по старой дружбе дайте мне с ним поговорить.
Взгляд подполковника стал колючим.
При всем уважении, Петр Алексеевич не могу. Не имею права. Голос звучал сухо и официально.
Стало ясно: службист победил друга. Булавин отстранился, став вдруг чужим и казенным.
Что-то еще, ваше сиятельство? спросил он сухо, подчеркивая титулом дистанцию.
Эта беседа жизненно необходима, Максим Сергеевич, попробовал я в последний раз.
Повторяю: невозможно. Его глаза теперь смотрели на меня жестким, незнакомым взглядом жандармского чина. Знакомого Булавина больше не было. Передо мной стоял служака в синем мундире с орденом Станислава третьей степени тем самым, что когда-то я помог ему получить.