В полном отчаянии сидел я на магнитофоне с бутербродом в руках и телефоном на коленях, пытаясь набрать нужный номер. Но сегодня это было почти невозможно, я только что дал объявление, что ищу первого штурмана для плавания в Южные моря, и провод работал без передышки. Капитана я уже подобрал.
Наконец мне удалось дозвониться.
Мне бы три тонны зубоврачебного гипса, сказал я.
Что, зубы болят? сухо осведомился мой собеседник, один из столичных оптовиков.
Нас прервала междугородная, прежде чем я объяснил, что гипс нужен для слепка пасхальской статуи, а не для новой челюсти.
Алло, говорил уже новый голос, из Ставангера, алло, докладывает Ульсен, ваш машинист, коленчатый вал износился, что будем делать ремонтировать его или заказывать новый?
Коленчатый вал?.. произнес я.
Дрррррррр! Это уже дверной звонок.
Спросите Реффа, крикнул я в телефон, это по его части. В дверь протиснулась Ивон, вся обвешанная свертками. Я проверила список стюарда, сообщила она, и срезала перец и корицу на два кило, а еще доктор Семб сообщил, что мы можем получить в пользование походную аптечку.
Чудесно, отозвался я и вспомнил оптовика, который решил, что гипс нужен мне для челюстей.
Позвони ты туда, попросил я Ивон и протянул ей трубку. В эту самую минуту к нам кто-то прорвался.
Это какая-то ошибка, повернулась она ко мне. Фирма Мюстад спрашивает, куда доставить восемьдесят четыре килограмма разных рыболовных крючков. Но ведь мы везем с собой две тонны мороженой говядины?!
Это не для рыбной ловли, объяснил я. Крючками мы будем платить островитянам на раскопках. Ты ведь не думаешь, что мы везем километр пестрых тканей себе для нарядов?
Ивон этого не думала. Зато она знала другое; механик только что прислал телеграфный отказ. Его жена решительно воспротивилась, узнав, что речь идет о Южных морях.
В три прыжка я очутился у мусорного ящика, но вернулся обескураженный. Ящик был пуст.
Что ты там искал? спросила Ивон.
Заявления других механиков, пролепетал я.
А-а. Ивон меня понимала.
Телефон и дверной звонок зазвонили разом. Ввалился экспедиционный аквалангист с двумя товарищами и охапкой ластов и дыхательных трубок. Они пришли показать, какая разница между французским и американским легководолазным снаряжением.
Позади них, вертя в руках шляпу, стоял странный человечек. Он хотел сказать мне по секрету что-то очень важное. Я не решился пустить его дальше коридора.
Вы видели статуи на острове Пасхи? прошептал он, оглядываясь по сторонам: не подслушивает ли кто-нибудь.
Нет, я как раз собираюсь туда, чтобы посмотреть на них. Он поднял вверх длинный указательный палец и продолжал с хитрой улыбкой: В них сидит внутри человек. Человек, в них? Я ничего не понял. Вот именно. Шепот стал еще таинственнее. Король. А как же он попал внутрь? поинтересовался я, медленно, мягко оттесняя гостя к двери.
Они его туда засунули. Совсем как в пирамидах. Разбейте одну статую, и увидите. Он кивнул, улыбаясь, и учтиво приподнял шляпу, а я сказал спасибо за совет и с легким замешательством закрыл за ним дверь.
Я уже начал привыкать к тому, что слова «остров Пасхи» привлекают чудаков. Стоило газетам написать про мои планы, как по почте посыпались самые удивительные предложения. Чуть не каждый день с разных концов света мне сообщали, что остров Пасхи последний остаток затонувшего материка, своего рода тихоокеанская Атлантида. Дескать, ключ к тайне надо искать на дне океана вокруг острова, а не на суше.
Нашелся даже один мудрец, который предложил мне отменить экспедицию. «Ехать в такую даль только время терять, писал он. С помощью вибраций можно решить всю проблему, не выходя из своего кабинета. Пришлите мне снимок пасхальской статуи и древней статуи из Южной Америки, и я по вибрациям определю, изваяны ли они одним и тем же народом». Дальше он писал, что однажды сделал из картона модель пирамиды Хеопса, а изнутри наполнил ее сырым мясом. Вскоре модель начала вибрировать так сильно, что пришлось всю семью отправить в больницу.
Я чувствовал, что вот-вот начну вибрировать сам, если не прекратится этот сумасшедший дом. Я рванулся вдогонку за аквалангистами, которые поднялись по лестнице на второй этаж, но Ивон остановила меня, удрученно протянув телефонную трубку. И пока я говорил по телефону, она осторожно пододвинула шатающуюся гору невскрытых писем. Утренняя почта. Я боялся класть трубку, как бы телефон не зазвонил снова.
Это из министерства иностранных дел звонили, сказал я Ивон. Попроси ребят там наверху подождать, мне придется взять такси, английское министерство колоний прислало запрос по поводу острова Питкэрн, а Коста-Рика разрешила вести раскопки на острове Кокос, но я должен дать письменное обязательство, что не буду искать клад, который, как они считают, там зарыт.
Захвати почту с собой в машину, крикнула Ивон мне вслед. Вдруг окажется запоздалое письмо от какого-нибудь механика.
Я в этом сомневался, но все же подобрал на ходу письма. Чаще всего просились в экспедицию художники, писатели и всякие умельцы. А один немец написал, что хоть он и пекарь по профессии, но последние годы работал могильщиком, самый подходящий человек для раскопок.