Воин-Врач
Глава 1 Вот и все
И почему-то особенно ярко именно эти два года, что я жил в деревне, приходили воспоминания. Кто-то писал, что с возрастом ярких эмоций в настоящем не остаётся, они все переезжают в прошлое. А потом забирают с собой хозяина и главного героя этих воспоминаний. Туда же, в прошлое. Мне ли, врачу со стажем больше, чем в полвека, сомневаться в конечности бытия? Смешно. Не очень, но смешно.
Пёс уже поскуливал под дверью, предвосхищая встречу и прогулку. Надо же, мне столько радости только от возможности на собственную рожу смотреть и не снилось. А он скачет, руки лижет, хвостом метёт. Полтора года уже, а щенок щенком. Ну, я не кинолог и не дрессировщик, как-то худо-бедно договорился с ним, чтобы далеко не отходил на прогулке, да чтоб на зов прибегал. Сын старший подарил щенка восточно-европейской овчарки, от каких-то специальных военных привёз, возле города, где он работал, кинологическая часть недалеко базировалась, вот там и добыл. Толковый он, старший-то. Как почуял, что заскучал я тут в тот год сильнее обычного. Ну, или мать подсказала. Она у нас специалист по тому, чтоб втихаря вопросы решать: вроде как они сами по себе выправляются, а она и ни при чём. Скромная у меня жена, что и говорить. А ещё верная и терпеливая. Наверное, она да дети самые главные мои достижения в жизни, самые ценные награды. Иногда кажется теперь, что даже не заслуженные.
Вольф, ко мне! а голос-то ещё есть, вон как скворцы с липы снялись.
Сын так назвал, я бы попроще чего придумал, Рекс там или Амур. Но дарёному танку, как известно, в дуло не смотрят: Вольфганг, так Вольфганг. Он, когда шкодил по молодости, я себя прямо как в кино чувствовал: встанешь на крыльце, бровь эдак изогнёшь, и на всю улицу «Вольфганг, химмельхэррготт , кто тапок унёс Что глаза прячешь? А ну ко мне!». Хотя, честно говоря, в немецком я не силён, как все дети, что Войну застали, несколько фраз знаю. Французский-то получше, хотя тоже забывать стал.
Прошли с ним до колодца, пять домов всего налево. Там постоял я, закурив, пока он белку ругал, что на сосну забралась, хвостом рыжим только что по морде его не зацепив хитрая, не боится дурака. За колодцем, ещё через дом, между участками к реке спустились. Речка тут вроде и небольшая, но камнем я бы и в молодые годы с трудом перекинул. Сейчас-то и думать смешно. А вот лавочка на берегу, как раз над поворотом, нравилась мне. Сядешь, на блеск да на рябь глядя, и сидишь себе спокойно. По реке сразу понятно, какая погода, силён ли ветер, и открыли ли щиты на плотине на Волге, куда она впадала. Странная она, я когда первый раз заметил, здо́рово удивился: на той неделе в одну сторону текла, а на этой в обратную. Давно это было, скоро тридцать лет, как дом этот построил, да сарай, да баню. Думали с женой: выйдем на пенсию вот где рай-то будет. Летом грибы-ягоды, огород большой. Зимой в погреб слазил, огурчиков хрустких с дубовым, вишнёвым да смородиновым листом достал, пацаны приедут, в баньку сходим Сыновья в этот год за зиму раз пять приехали. Старший-то ладно, живёт далеко, семья своя, а вот младший, как мы с матерью за город перебрались, совсем вожжи упустил. Соседи говорят, каждую неделю фестивалит, пару раз даже милицию вызывали. Да, это речке хорошо то в одну сторону течёт, то в другую. Жизнь не такая, у неё такого разнообразия нет.
Час почти сидел на лавочке,
Вольф даже скакать устал по высокой траве. Сбегал к берегу, налакался шумно, лег рядом, язык вывалил, дышит глубоко. Хорошо ему тут, привольно. Я старшему, когда он в школу пошёл, достал щеночка, тоже овчарочку, чтоб к режиму оба привыкали. В городе собаке гораздо хуже, конечно. И не побегать особо, и в квартире сплошные ограничения. Тут рай, о чём и речь.
С лавки поднялся и пошёл за радостным псом обратно. Знает, хитрая скотина, что после прогулки я завтракать сяду, а он шакалить будет под ногами, и хоть тресни, а непременно поймает-выклянчит хоть корочку, хоть хвостик от колбасы. Такую морду состроит не хочешь, а дашь. Не собака, а Луи де Фюнес, когда голодный. Это тоже, наверное, с годами пришло. Раньше не припомню за собой ни сентиментальности такой, ни желания или хоть какого-то намёка на «потакать». А теперь этот хитрован того и гляди стащит чего-то со стола. Да и с младшим, надо думать, тоже слабину дал я. Он родился, когда мне уже хорошо так за полста было. Мужики говорили, в такие годы внуков нянчить надо, а я вон сына состругал. И к воспитанию, видимо, подошёл, как дедушка, хотя вроде и воли особо не давал, и к труду привлекал, как и старшего. Только сейчас сядешь под яблоней чаю попить или перекурить, да думаешь: 'это сам делал, это с мужиками с работы, это старший помогал, и это, и вот тут тоже, по пальцу себе ещё так молотком навернул, помню! С лесо́в слезает, глаза белые, и молчит. Я ему что? А он руку левую из-за спины вынимает, а там в среднем пальце, синем аж, в верхней фаланге пробойник торчит. Прям так шляпкой и вбил. Промыли, зажило, конечно, даже ноготь не сошёл. А вот про младшего что-то ничего и на ум не шло, кроме того, как он то баню чуть не спалил, то в дом через окно залезал, когда с друзьями сюда позапрошлой зимой приехал. Ключ-то забыл, балбес. Я, помню, из машины вышел, гляжу а в окне матрас торчит и два одеяла, как задница чья-то. Ну, хоть придумал, как не замёрзнуть, молодец. О, и тут я его хвалю! Ну а как, с другой стороны, не хвалить-то? Вылитый я в юности. Одно к одному и бокс, и девчоночки хороводом, и прочее. Только я в его годы в институт собирался поступать, а он в ПТУ подался, на этого, как его менеджера! Ну, с другой стороны, может и к лучшему это?