Толкин черпал вдохновение не в том, что происходит с ним, вокруг него, не в литературной традиции, а где-то «в ином месте», видимо, в легендарном elsewhere . В этом смысле сам Толкин прототип Эриола, а Книга Утраченных Сказаний грезы того, кто грезит в одиночестве, а не с другими.
Цель, которую поставил перед собой автор Книги Утраченных Сказаний создать «мифологию для Англии» весьма несвоевременна и несовременна. Сам этот замысел как бы выводит Толкина за пределы английской литературы XX века, заставляя вспомнить о вершинных произведениях английского эпоса: Беовульфе, Смерти Артура, Королеве Фей, «библейской» дилогии Мильтона, а не о современных Толкину авторах и даже не о Моррисе, которому Толкин многим обязан и к книге которого Земной Рай возводят отчасти замысел обрамления и стиль Книги Утраченных Сказаний . Однако в отличие от автора Беовульфа, Гальфрида Монмутского, Томаса Мэлори и Эдмунда Спенсера Толкин отказывается в полной мере черпать вдохновение в национальном предании и в национальной истории, а в отличие от Кюневульфа и автора Потерянного Рая и Возвращенного Рая он не собирается обращаться к библейской традиции. Создавая «мифологию для Англии», Толкин приходит, скорее, к собственному варианту национального мифа и национальной истории, повествуя о «выдуманном историческом моменте» нашего мира. Согласно черновикам Книги Утраченных Сказаний, Тол Эрэссэа это остров Англия, мореход Эриол отец легендарных Хенгеста и Хорсы, англосаксонских завоевателей кельтской Британии, а сама Книга хранится в дымоходе разрушенного дома в деревне Грейт-Хейвуд, бывшем Тавробэле. Сам Толкин писал о преданиях Сильмариллиона: «Они возникали в моем уме как нечто «данное», и по мере их появления проявлялись их взаимные связи» .
Однако в форме, облекающей это в высшей степени оригинальное повествование, нельзя не узнать форму, давно и с большим успехом усвоенную английской литературной традицией: несколько повествователей по очереди рассказывают истории. В случае Толкина использование этой формы можно возвести через У. Морриса к Джеффри Чосеру, чье творчество находилось в сфере научных интересов Толкина. С другой стороны, ссылка на некую книгу (хранящуюся в дымоходе и написанную Эриолом Книгу Утраченных Сказаний), из которой автор почерпнул все свое повествование, это общее место средневековой литературы, когда даже собственный, выдуманный автором сюжет подается как унаследованный из авторитетной традиции: так Мэлори ссылается на некую «Французскую Книгу», чтобы придать весомость наиболее оригинальным частям Смерти Артура. Таким образом, легенды, источником которых является воображение, подаются Толкином как утраченное и вновь обретенное наследие английской нации. См., например, стихотворение Веление Менестрелю (во второй части Утраченных Сказаний):
(Перевод С. Лихачевой)
варианта сам Толкин определяет как «моррисовский», то в стиле позднейших вариантов и Турамбара и Фоалокэ, и Нарн и Хин Хурин ощущается влияние исландской саговой традиции. Однако история Турина оказывается единственным прозаическим повествованием Толкина, основной сюжет которого взят «не из Толкина». Можно сказать, что это первая и последняя точка опоры на какое либо известное нам эпическое произведение.
Хронологически первым (хотя описанные в сказании события происходят ближе к концу цикла) из вошедших в Книгу текстов было Падение Гондолина, написанное в 1917 году, во время пребывания Толкина в госпитале. Будучи первым известным нам прозаическим произведением Толкина, Падение глубоко своеобразно и оригинально.
Казалось бы, столкновение с реальностью войны должно было безжалостно разрушить грезы «одинокого мечтателя». И в самом деле, «вполне разумно предположить, что центральная часть истории великое сражение кое-чем обязана тому, что пережил Толкин во время битвы на Сомме, точнее, его отклику на пережитое, поскольку сражение за Гондолин обладает героическим величием, совершенно несвойственным современной войне», как пишет биограф Толкина, Х.Карпентер. В Падении Гондолина помимо общего трагического колорита тотальной войны присутствуют и весьма нетрадиционные образы ломающие стены города железные драконы, внутри которых прячутся орки и чей жар можно «пополнить лишь из огненных источников, что устроил Мэлько в своей стране» (пер. А.Хромовой) вполне вероятно, что свое происхождение эти существа ведут от танков, появившихся в Первую мировую.