Вторая вдумчивое и детальное разгрызание нашей земледельческой классики.
Чистосердечно предупреждаю: обе части ценны одинаково.
Первая полезнее для консерваторов она их немного взбодрит; вторая остудит ребячий пыл новаторов, что им также полезно. И тем, и другим необходимы обе точки зрения, чтобы составить свою третью.
Однако, вы наверняка обнаружите, что у земледельцевнатуралистов (назовём их так!) всё намного проще, мудрее и надёжнее. Они более свободные люди. И, лично я, хочу жить с ними.
3. Теперь расскажу, как на духу, в чём состояла работа над книгой.
В оригинале авторские тексты слишком сложны и научны, или излишне многословны и обширны, что делает их, при всей их огромной ценности, практически нечитабельными для большинства людей.
Без радикальной литературной обработки было не обойтись. Посему, даже авторские тексты в книге не точный оригинал, а вариант литературной правки, более удобочитаемый, с моей точки зрения.
При этом, сделано следующее:
А.Выделено то, на что я хочу обратить внимание читателя. Курсивом мои пояснения, комментарии и прояснения слов; жирно всё, что хочу акцентировать: главные детали, выводы и обобщения, законы и правила.
Б. Из полного текста трудов удалены части, не относящиеся к нашей теме (ибо, нельзя объять необъятного), отвлечения, некоторые повторы или побочная информация. Если комуто это важно, прошу их обратиться к оригиналам.
В. Коегде сокращены или упрощены длинные или слишком витиеватые фразы, но смысл их, при этом, не изменён, а только точнее определён, за что я беру полную ответственность.
Г. Для облегчения восприятия, сплошной текст коегде разбит на главки.
Д. Старинные единицы мер, устаревшие слова и выражения переведены на современный лад там, где это явно мешает восприятию смысла.
Е. Некоторые книги пришлось попросту пересказать своими словами, оставив самое важное и ценное, в виде цитат. При этом, я не привносил эмоций «в свою пользу» и даже старался сохранить стиль автора.
Ж. Каюсь: избавить читателя от своего присутствия не смог. Во всех текстах, и особенно в трудах классиков пахоты, я присутствую, в качестве «ведущего передачи»: сижу за столиком с краю сцены и иногда задаю какойнибудь вопрос, чтонибудь напоминаю или пытаюсь в чёмто разобраться.
Понимаю, что это бестактно, посему, все эти комментарии опускаю на дно странички в виде сносок: хотите сразу читайте, хотите потом. А можно вообще не читать.
Мысль, возбудившая желание вмешаться, подчёркнута и помечена цифрой сноски.
4. Авторские тексты имеют особенности, на которые я прошу вас настроиться заранее.
Овсинский пишет довольно понятно и искренне. Желая лучше объяснить читателю плюсы своей системы, он часто повторяет одни и те же мысли и выводы, но каждый раз под другим углом зрения.
Давайте считать это достоинством текста: «повторение мать учения». Труд Овсинского почти не сокращён: я решил, что его дух и настрой не менее важны, чем наука.
Фукуока спокоен, конкретен и мудр. Могут показаться непривычными его философские мысли. Я старался высказать их своим языком.
От этого они утратили изящество, но стали понятнее. Большая часть текста авторские цитаты. Все главы сохранены, но стали вдвое втрое лаконичнее.
Фолкнер практик. Он понятен и корректен, но большую часть его текста составляют его философские рассуждения, почти бытовые подробности проведения разных опытов и детали жизни фермеров.
Кроме того, перевод текста, на мой взгляд, слишком дословен. Я пересказал его, сохранив все опубликованные главы и стиль авторского текста.
Мальцев тоже практик, и так же прост для понимания. Его практические рассуждения я привожу очень близко к тексту.
Но главы, не относящиеся к полеводству, а также, хорошие чувства по поводу социализма, классиков марксизма и задач колхозников я счёл лишними для этой книги.
Аллен написал, по сути, корректный научный отчёт. Я просто взял из него главные цифры и факты.
Докучаев это «земледельческий Вернадский», учёныйклассик, понимающий природу во всей полноте.
Он корректен и глубок; каждая его фраза содержит столько пояснений и подробностей, что её невозможно толковать двояко, однако, дветри таких фразы и нетренированный ум устаёт вычленять суть.
Пришлось повысить его лаконизм вдвое. Его единственная статья призвана показать уровень тогдашней науки.
Костычев пишет честно, тактично и так же скрупулёзно. Текст лаконизирован раза в полтора. Но не могу сказать, что это простое чтение: по сути, за четыре лекции изложена вся теория чернозёмов, и данных очень много.
Тимирязев смел, глубок, остроумен и популярен, но местами слишком углубляется в научные подробности они сокращены в пользу главного смысла.
Тулайков подробен и честен, как Костычев, но совершенно холоден и трезв. Я просто выбрал ряд его важных аргументов и точно пересказал их.
Наконец, Вильямс самое непростое чтиво. Это гениальный учёный, но тенденциозный и резкий руководитель своей научной школы.
Дотошный и категоричный борец за поднятие сельского хозяйства, ведущий свою полемику исключительно на языке коллегакадемиков. Пришлось попотеть над обработкой текста.