РУССКАЯ КРИТИКА
от Карамзина до Белинского
МОСКВА
«ДЕТСКАЯ ЛИТЕРАТУРА»
1981
8Р1 ББК 83, ЗР1
Р89
СОСТАВЛЕНИЕ, ВСТУПИТЕЛЬНЫЙ ОЧЕРК И КОММЕНТАРИИ А. А. ЧЕРНЫШЕВА
ХУДОЖНИК Е. АНДРЕЕВА
©Составление, предисловие, комментарии, оформление. ИЗДАТЕЛЬСТВО «ДЕТСКАЯ ЛИТЕРАТУРА». 1981 г.
Чернышев А. «Чистая любовь к искусству»
степень образованности всей литературы.
А. С. Пушкин
Но помимо такой, самой элементарной критики, существует сложная, профессиональная. В статье профессионального критика вы найдете детальный анализ произведения искусства, его образов, его идей. За частными судьбами персонажей критик увидит социальные, моральные проблемы века. Он раскроет для вас сильные и слабые стороны автора как художника, своеобразие его творчества, научит сопоставлять искусство и жизнь.
Литературоведу по-своему легче: он изучает искусство прошлого, которому уже произнесло время свой приговор. Критик идет по горячим следам, пишет о только что вышедших книгах. Он первооткрыватель. Он ищет таланты, от его слова во многом зависит, как сложится писательская судьба. Пушкин говорил, что критик не может руководствоваться ничем, «кроме чистой любви к искусству».
Каким же должен быть критик?
Критик общественный деятель, он принимает самое живое участие в идейной борьбе эпохи.
Критик психолог и этик, разбирающийся в человеческих характерах и переживаниях, в вопросах нравственности и морали.
Критик эрудит, знающий не только литературу, но и музыку, живопись, театр, осведомленный в новейших достижениях науки.
Критик тонко чувствует прекрасное и сам в известной мере художник.
Подобная разносторонность встречается редко, и выдающиеся критики оказывают свое влияние на современный им литературный процесс. Назвав имена великих русских писателей XIX века, мы обязательно ставим в один ряд с ними их современников великих критиков.
Эта книга познакомит вас, читатель, с русской критикой той эпохи, когда закладывались основы критического реализма в литературе, когда современники Крылова, Грибоедова, Пушкина, Гоголя пытались впервые оценить их громадный вклад в русское национальное искусство. Некоторые из помещенных в ней статей давно не переиздавались, стали библиографической редкостью. Читая их, вы погрузитесь в творческую и идейную борьбу начала XIX века, кануна восстания декабристов, в борьбу 1830-х годов, познакомитесь с манифестами программными декларациями различных творческих направлений, со статьями крупнейших писателей о собственном творчестве и о современной им литературе.
Эпоха, в которую создавались эти произведения, не благоприятствовала расцвету литературы. Беспощадное, губительное самодержавие, палачество и раболепие, жандармы в голубых мундирах, огромная армия чиновников-грабителей... Крепостное право. Людьми торговали как скотом. Нищета и невежество.
А власти считали, что в стране все обстоит прекрасно, и в 1821 году генерал Бенкендорф, будущий начальник тайной полиции, Третьего отделения, докладывал царю Александру I: «Русские столько привыкли к образу настоящего правления, под которым живут спокойно и счастливо и который соответствует местному положению, обстоятельствам и духу народа, что мыслить о переменах не допустят». Это самоуверенное заявление было сделано всего за четыре с половиной года до восстания декабристов.
Печать подвергалась строгой цензуре. Власти покровительствовали лишь газете тайного осведомителя Булгарина «Северная пчела». Статьи в «Северной
пчеле» были проникнуты верноподданническим духом, газета травила Пушкина и Гоголя. После 14 декабря 1825 года начались постоянные гонения на издания, где цензоры усматривали малейшее проявление вольномыслия. Были закрыты журналы «Европеец», «Московский телеграф», «Телескоп».
Для нравов официальной печати показательно, в каком тоне правительственная газета «Прибавления к «Санкт-Петербургским ведомостям» сообщила своим читателям о восстании декабристов. В номере от 15 декабря 1825 года в отчете о вступлении на престол нового царя Николая I после изъявления благонамеренных восторгов газета посвятила несколько строк сообщению о том, что в ходе торжеств «возмутились» две роты под командой семи или восьми офицеров, и к ним присоединилось «несколько человек гнусного вида во фраках».
Только-то и всего. Цифры резко занижены. Значение события изображено ничтожным. Как будто в этот день не была вписана первая страница в летопись революционной борьбы в России...
Другим газетам и журналам было вообще запрещено упоминать о восстании. В «Северной пчеле» в номере от 15 декабря 1825 года вы прочтете о пересадке морских рыб в пресные водоемы, о том, что сбежал с крупной суммой денег кассир из банка, о том, что траурную одежду «прилично» украшать жемчугом и гранатами, а о великом историческом событии, происшедшем накануне на Сенатской площади Петербурга, ни слова!
Но, помимо «страны рабов, страны господ», помимо России обер-полицмейстеров, приставов, унтеров, существовала, жила, набирала силы другая, новая, молодая Россия. Она хранила в памяти предания крестьянских войн Болотникова, Разина и Пугачева. Она из уст в уста передавала слухи о все новых крестьянских волнениях, о солдатских бунтах. По рукам ходила запрещенная книга Радищева «Путешествие из Петербурга в Москву».