Нет, ответил он наконец, я ничего о нем не знаю.
Самое худшее заключается в том, сказал Росляков, что парень украл у отца оружие. Он как волчонок сейчас.
Раскаяние и чистосердечное признание Добровольная отдача себя в руки властей это учитывается юрисдикцией или сие формальность? спросил Лев Иванович.
Учитывается, ответил Росляков, внимательно поглядев на учителя. Сие по новым временам не формальность, смею вас уверить
Ленька пришел к Льву Ивановичу ровно в четыре. Старик негромко крикнул из комнаты:
Ты ноги, пожалуйста, вытри, я сегодня натер пол!
Ленька стоял в коридоре большой коммунальной квартиры возле открытой двери Льва Ивановича. Он стоял, закрыв глаза, устало опустив руки вдоль тела, взъерошенный, осунувшийся и по-мальчишески еще нескладный. Несколько раз он собирался переступить порог, по каждый раз что-то удерживало его, и сердце гулко падало в груди, а кровь приливала к голове и щекам. Потом он вошел и сказал:
Здравствуйте, Лев Иванович.
Здравствуй, Леонид. Садись.
Спасибо. Постою. В ногах правда.
Скверное настроение? спросил старик.
Скверное. Хорошее какое слово «скверное». Почему-то оно уходит из устной речи.
Век требует более резких определений, да? «Дрянное» это, по-видимому, точнее?
В моем положении да.
А что случилось?
Да ничего особенного Так, глупость
У нас сейчас с тобой идет разговор по принципу: язык дан человеку для того, чтобы скрывать свои мысли, не так ли?
Вроде бы
Жаль. Надо быть всегда искренним. Как Достоевский. По-моему, он самый искренний человек из всех искренних.
Он был жестоким.
Есть жестокость и жестокость. Важно, на чем она зиждется.
Можно ли оправдывать жестокость, Лев Иванович?
Можно. Восторгаются ведь Желябовым, Перовской и Кибальчичем, которые убили императора Александра Второго, а ведь он, по отзывам некоторых современников, был, я бы сказал, обаятельным человеком. Понимаешь? Жестокость Желябова была жестокостью правды во имя доброты.
А жестокость по отношению к человеку, совершившему глупость?
Какую глупость?
Просто глупость. Обыкновенную глупость.
Видишь ли, человек, совершающий обыкновенные
глупости, либо психически нездоров, либо предельно эгоцентричен. По-видимому, надо очень четко и честно определять людские поступки, и тогда то, что нам кажется глупостью, может на поверку оказаться либо преступлением, либо узкомыслием. Узкомыслие в больших вопросах также преступно. И в общегосударственных и в человеческих.
А если преступление рождено глупостью?
Оно так же ужасно, как и рожденное умом. Тут разница только в степени жестокости. Кстати, иной раз преступление, продиктованное глупостью, бывает более жестоким, нежели рожденное умом. И то и другое должно быть наказуемо.
Но преступление не принесло никому никакого вреда.
Так не бывает. Преступление, даже не совершенное, а задуманное, уже породило преступника.
Вы учили меня честности в поэзии, Лев Иванович
Не может быть честности в чем-то. Это не честность, если она частична. Честность должна быть генеральным качеством человека.
Лев Иванович
Да.
Знаете, наверное, мир все-таки ужасно устроен.
Чепуха. Он устроен логично, а потому прекрасно.
Логична геометрия, сказал Ленька, а что в ней прекрасного?
Мы же говорим о мире, а не о геометрии
Лев Иванович
Слушаю тебя
Можно, я попью воды?
Конечно.
Ленька ушел на кухню, и старик услышал, как он пустил воду из крана. Учитель знал, что Ленька всегда подолгу ждет, пока сойдет теплая вода и пойдет студеная, «из земли». Потом он услышал, как Ленька стал пить воду. Он пил ее прямо из-под крана, чмокая губами. Потом стало тихо, и только несколько капель звонко разбились в раковине.
«А ведь это все какая-то дикость, подумал Лев Иванович, наваждение»
Этот не знает
Кто там?
С Мосгаза.
Он открыл дверь, впуская Костенко, и сказал:
Только извините, я в трусах.
В трусах не в бюстгальтере, ответил Костенко, переживу.
Тюрин засмеялся.
Веселый Мосгаз, заходите
Я тягу проверить, сказал Костенко.
Тянет хорошо.
Порядок есть порядок.
Тюрин притащил лесенку, поставил ее к ногам Костенко и вернулся к своей чертежной доске.
Вы б поддержали меня, а то загремлю, попросил Костенко.
Вы долго будете тягу смотреть?
Тягу не смотрят, ее чувствовать надо
Тяга она, как говорится, и есть тяга
Костенко взобрался на лестницу, продолжая ворчать:
Сейчас в двести сорок девятой был, так лесенку попросил, а хозяйка меня обругала.
Людмила Аркадьевна?
А бог ее знает Фифочка.
Женщина с характером. Кого угодно доведет.
Это уж я не знаю, а меня она довела. А сама стоит и плачет.
Из-за Леньки
Это кто? Хахаль?
Сын.
Женился?
Из дому сбежал.
Куда?
Я думаю, куда-нибудь в Сибирь подался.
А почему в Сибирь?
Я там в экспедиции был, с ума сойти, как здорово, ему кое-что рассказал, так он мне потом говорит: «Сбегу к чертовой матери».
В той комнате у вас стена капитальная?
В столовой?
Да. Там, где дверь закрыта.
Не знаю. Вы сами посмотрите.
Костенко зашел во вторую комнату, постучал по стене, быстро огляделся, увидел большой стол, маленькую горку для посуды и несколько стульев. Леньки там быть не могло. Он вышел в коридор.