У Читы сразу же затряслись руки.
Я не знаю никакого Копытова, я не убивал милиционера, я вообще никого не могу убить.
Чем ты д-докажешь свое алиби? спросил Садчиков. Где ты был в ночь убийства?
Чита стал ломать свои длинные пальцы, поднеся их к подбородку.
Сейчас, сейчас я вспомню. Только погодите одну минуточку. Сейчас. Ну да, конечно, я в ту ночь был у Наденьки
В какую? Откуда ты з-знаешь, в какую ночь был убит Копытов?
Я не знаю
Врешь. Отвечай быстро! Смотри в глаза!
Только не бейте меня!
Садчиков засмеялся.
Д-да кто об тебя р-руки станет марать? Наслушался глупостей о нас и пошел истерику выкручивать. Т-ты лучше мне ответь на вопрос.
Вы не спрашивайте так строго. Я не могу, когда строго.
Чита, тебе Сударь говорил про убийство? Отвечай правду.
Клянусь жизнью нет! Он мне только дал пистолет.
А какой из себя Прохор, Чита? Опиши-ка нам его
Обыкновенный. Старичок. С палкой ходит и говорит вроде как блаженненький. Он мне и дал
Чита осекся, потому что понял: скажи он слово и полетит к чертям версия о пистолете,
купленном на вокзале. Садчиков, как показалось Чите, ничего не заметил, а комиссар что-то писал на листке бумаги и, казалось, вообще в разговоре не участвовал.
Ч-чита, скажи-ка мне вот что Старик Прохор с какого вокзала приезжал?
Вроде бы с Курского. Он там нам встречу назначил.
Это-то за день перед задуманным грабежом профессора и скрипача?
Да.
Комиссар оторвался от своих бумаг и спросил:
Именно там, у Курского, Прохор и дал тебе пистолет?
Какой пистолет?
Смотри в глаза!
Я смотрю
Ну!
Ой, не надо так смотреть на меня
Отвечай!
Я не знаю
Да или нет?
Нет
Врешь! На рукоятке есть следы пальцев Прохора!
Этого не может быть! Он в перчатках
Вот это другой разговор, улыбнулся комиссар, а то «нет, нет»!
Дурак! закричал Чита и стукнул себя кулаком по голове. Осел!
Верно, согласился комиссар. Давай еще себя побей, только не до синяков, а то с меня голову снимут.
Что мне теперь будет? Расстрел? Скажите мне правду, я умоляю вас! Только скажите мне правду! Спасите меня, я буду во всем вам помогать! Я буду все рассказывать обо всех, только защитите меня!
Заслуженный артист, сказал комиссар, тебе только Смердякова в театре играть. Не кривляйся! Если на тебе нет крови милиционера, если твои доводы подтвердятся, ты будешь жить.
Вы правду говорите?
А какой резон мне врать, сам посуди?
Чита улыбнулся белой, вымученной улыбкой и перестал ломать пальцы.
Да, да, сказал он, какой вам резон
Ч-чита, спросил Садчиков, ты сможешь узнать Прохора по фотографии?
Конечно.
Он по ф-фене ботает?
Нет, он как поп изъясняется.
Матом ругается?
Нет, я не слыхал ни разу.
Так. Хорошо. Ну а Сударь будет о нем говорить, как думаешь?
Нет. Он вообще ни о чем говорить не будет. Вы его не знаете он же зверь, железо, а не человек.
З-заговорит, пообещал Садчиков, и н-никакая он не железка. Он ржа по-одзаборная. Завтра у т-тебя с ним очная ставка будет.
Не надо.
Б-боишься?
Нет, не боюсь, но все-таки не надо
Надо, милый, надо, сказал комиссар, так что ты мужайся. И чтоб без штучек мне. Без фортелей. Вот ручка, бери печенье, пей чаек, сиди и пиши мне все про дедушку Прохора. Подробно пиши, бумагу не жалей. Усек, Чита?
Усек, товарищ комиссар.
Ну тогда молодец. И запомни гусь свинье не товарищ, так что ты меня впредь гражданином величай.
Простите, гражданин комиссар.
А Сударь-то наглец
Сударь в камере не спал и поэтому, когда его привели на допрос, глядел волком и на комиссара и на Садчикова.
Здравствуй, сказал комиссар, садись.
Сударь, подвинув к себе стул, сел.
Благодарить надо.
Спасибо.
Что, не спится?
Почему Спится.
Физиономия у тебя больно бодрая.
От характера.
Ш-шутник.
А это от положения. В моем положении только и шутить.
В твоем положении плакать надо, Ромин. Горючими слезами плакать.
Москва слезам не верит.
Это тоже правильно. Все на себя берешь?
Что именно?
Все.
Я на себя ничего не беру. И если вы хотите со мной говорить по-человечески, прикажите, чтобы марафету дали.
А еще чего хочешь?
Больше ничего. Только я без марафета не человек, зря время тратим.
Ч-человек, человек, успокоил его Садчиков, самый настоящий ч-человек.
Что касается настоящего, поправил комиссар, то здесь я крупно сомневаюсь. Ну, Ромин? Милиционера на себя берешь?
Тяжело.
Да, пожалуй. Ну а кассу и скупку берешь?
И еще Дом обуви, усмехнулся Сударь, там калоши понравились.
Ах, калоши Черненькие?
Ага.
С рубчиком?
С ним.
И с красным войлоком?
Это внутри.
Наблюдательный ты парень.
А как же. Врожденные способности надо развивать.
И память у тебя хорошая?
Хорошая у меня память, ничего не забываю.
Ну, молодец, Ромин, молодец. Ганкина-то Витьку помнишь? Ганкин, видимо, тоже не твой?
Валите и Ганкина.
Нет, Ганкин не твой. Ты обо всем этом деле с Ганкиным
не знал. Это дело Прохора.
Кого, кого?
Прохора.
Ах, Прохорова
Ну какой же ты молодец, Сударь! сказал комиссар одобрительно. Герой, супермен! И с Прохоровым неплохо придумал. Только малость переиграл, удивляться не надо было б, конечно, это ты верно сработал, а вот имя на фамилию менять слишком уж игра точна, шов заглажен, а у меня глаз зоркий на это дело.