Отрежь мой член и засунь его мне в рот, прохрипел повешенный, собирая остатки воздуха в легких.
Как известно, при удушении пенис набухает, так что его коричневый друг торчал словно крепкий сук, воткнутый в лохматый снежный ком абсолютно седой лобковой растительности. Хомини крутился на тросике и отчаянно дрыгал ногами, потому что ему надо было успеть совершить самосожжение, а количество кислорода в его пораженной Альцгеймером башке неуклонно убывало. Насрать мне на «бремя белого человека» в тот момент моим бременем был Хомини Дженкинс. Поэтому я выбил из его руки канистру керосина с зажигалкой и пошел домой именно пошел, а не побежал за садовыми ножницами и лосьоном. Спешить было некуда, ибо расистские негритянские архетипы вроде «Bebes Kids » не умирают, а размножаются. Потому что керосин, выплеснувшийся на мою рубашку, пах алкогольным коктейлем Zima, но в основном я шел потому, что отец рассказывал, что в таких случаях никогда не паниковал. «Дело в том, что черные хреново завязывают узлы».
Я обрезал трос и спас этого клоуна, вознамерившегося линчевать себя, аккуратно усадил его на тряпичный ковер, положив себе на плечо его всклокоченную голову. Пока я втирал кортизон в его поцарапанную шею, Хомини плакал
и заливал соплями мою подмышку, а я свободной рукой пролистывал старый рекламный буклет. На второй странице была фотка нашего Хомини с братьями Маркс на съемочной площадке «Черно-белого дня», так и не вышедшего сиквела «Дня на скачках» . Братья Маркс сидели верхом на стульях, так что можно было прочитать прибитые к спинкам таблички с именами героев: Граучо, Чико, Харпо и Зеппо. На самом высоком стуле сбоку сидел шестилетний Хомини с нарисованными усами, пышными, как у Граучо, только не черными, а белыми, а на спинке висела табличка: Депрессо. Под фотографией написанное от руки посвящение: «Дорогому Хомини Дженкинсу, черной овце из нашего белого стада. С наилучшими пожеланиями, братья Маркс». Под фото биография Хомини с перечислением его ролей. Это скорее напоминало прощальную записку самоубийцы:
Хомини Дженкинс (Хомини Дженкинс). Хомини счастлив уж тем, что его актерская карьера началась и закончилась в театре «Задняя Комната». В 1933 году, поразив продюсеров своей буйной африканской шевелюрой, он дебютировал в «Кинг-Конге», где сыграл роль туземного плачущего младенца. Ребенок пережил этот инцидент с Островом черепов. С тех пор Хомини играл чернокожих мальчиков в возрасте от восьми до восьмидесяти лет. Вот чем примечательна его фильмография: «Черная красавица» мальчик на конюшне (в титрах отсутствует), «Война миров» разносчик газет (в титрах отсутствует), «Одиссея капитана Блада» юнга (в титрах отсутствует), «Чарли Чан и его Клан» помощник официанта (в титрах отсутствует). Все фильмы, снятые в Лос-Анджелесе между 1937 и 1963 годами, чистильщик обуви (в титрах отсутствует). Другие роли включают: коридорный, мальчик в кегельбане, мальчик в бильярдной, курьер, мальчик на побегушках, мальчик для забавы (порно), а также помощник инженера-техника космического корабля в оскароносном фильме «Апполон-13». Актер благодарен всем своим поклонникам, которые поддерживали его своей любовью на протяжении этих долгих лет. Какая длинная и странная жизнь.
Если б этот голый человек, плачущий на моем плече, родился где-нибудь в другом месте, скажем в Эдинбурге, он давно был бы произведен в рыцари. «Почтим вставанием сэра Хомини из Диккенса, сэра Джига из Бу, сэра Бо из Зо». Родись он в Японии, выдержав суровые удары войны, экономических пузырей и кинжала сёнена , то быть ему престарелым исполнителем кабуки, а во втором акте «Кио Нингё» в зале наступала бы торжественная пауза под громогласное объявление с пожалованием ему почетной государственной пенсии: «Роль куртизанки, куклы из Киото, исполняет живая легенда нации и ее великое достояние Хомини Кокоцзынь Дженкинс Восьмой!» Да только угораздило его родиться в городе Диккенс, штат Калифорния. Тут Хомини является не великим национальным достоянием, а Живым Национальным Недоразумением. Он лежит пятном позора на афроамериканском наследии, и его надо бы стереть, удалить из расовой памяти как белых комиков, изображающих негров, как радиоспектакли «Эймос и Энди» , падение Дэйва Шапелла и людей, которые говорят «С Днем святого Валемтина!»
Я поднес губы к мягким, как воск, складкам его ушной раковины:
Зачем, Хомини?
Не знаю, услышал ли он меня. Он улыбнулся артистической улыбкой, белозубой и угодливой, он просто смотрел на меня и счастливо улыбался. Это какое-то безумие, но люди, побывавшие в детстве актерами, не стареют. Черты лица просто не меняются, делая их вечно молодыми, пусть и давно забытыми. Вспомните хотя бы эти детские щечки Гэри Коулмана, этот вздернутый носик Ширли Темпл, этот монструозный нос Эдди Мюнстера , эту по-детски плоскую грудь Брук Шилдс и эту вечно счастливую улыбку Хомини Дженкинса.