Боцман не имел ни родственников, ни угла; в 1914-м призвался на службу в царский флот, где дорос до боцманмата. В беспокойном 1917 году дезертировал, добрался до Москвы и, случайно познакомившись с Кабановым, нашел свое место в его банде.
Скопом это в ломбард не снесешь, кивнул Квилецкий в сторону чулана, где покоился ящик с золотишком. А если разложить на кучки, то определенно стуканут. Кто-нибудь из барыг окажется звонарем и пошлет весточку в МУР.
Да, Урусов пахан, а Старцев не Ермолай. Вон как блат поломали за последнее время! согласился Матвей. Чего ж ты предлагаешь?
Гомузом придется сбывать.
Где ж мы такого икряного барыгу сыщем? подивился Боцман. В ящике рыжовья на пуд с четвертью!
Есть у меня один на примете, за Даниловской заставой обитает. На него еще покойный Кабан наводку дал. Видать, когда-то имел с ним дело.
Матвей удовлетворенно крякнул:
Годится. Кабан пустой дружбы не водил. И что же он?
Вроде как скупает редкие ценные вещички, продолжал Казимир. Что с ними эта холера делает не ведаю. Цену назначает верную, но платит не сразу, а частями.
Оно и понятно: за безделицу мы с ним не сговоримся, а солидную деньгу он разом не подымет.
Тот и оно. А самое главное: он все исполняет тихо, без шума.
Плавит, что ли? шепотом справился Боцман.
Нам какое дело!
И то верно никакого. Пусть у него голова болит
Предложение выходило толковым даже с учетом двух очевидных минусов. Во-первых, цена за добычу будет ниже, чем на Мещанском рынке или на Тишке. Во-вторых, сполна навар банда получала только через несколько месяцев. А то и позже.
Как по мне, так этот расклад даже лучше! стукнул он донышком пустой бутылки об пол. Так опосля фартовой вылазки у нас долго буланый на кармане будет звенеть.
Согласен, пробасил Боцман. Война закончилась. Что дальше неизвестно.
Казимир подцепил вилкой ломтик сала.
Известно, прохрипел он. Снова гайки закрутят.
Кому?
Всем. Это в начале войны Усатый струхнул и назначил всех братьями и сестрами. А теперь, когда шухер закончился, он за свою жизнь спокоен. Значит, все станет по-прежнему. И с нами решит покончить, как в сорок четвертом.
Облавы?
И облавы, и войсковые операции, и еще чего-нибудь придумают, холеры. Так что мой расклад по-любому верный.
Подельники допили самогон, закусили. Прикуривая очередную папиросу, Матвей проворчал:
Дело-то Урусов Старцеву подкинет. А можа, для
усиления и чекистов подключит.
Лучше бы этот Старцев кивалой в суде чалился, поперхнулся дымом Боцман. Откуда он только взялся на нашу голову?
Слышал, будто в разведке воевал, пока на мине не подорвался, поделился Казимир. И, словно подводя итог, шлепнул ладонью по столешнице: Значит, так. Старцев со своими кумовьями сейчас будет рыть землю, но у них на нас ничего нет. С тех пор как я запретил носить с собой бирки, найти нас стало не так-то просто. Короче, отбываем на лаван и сидим тихо. А я тем временем перетру с барыгой покойного Кабана.
Тяжело поднявшись, Квилецкий привычным движением одернул пиджак, будто был одет в офицерский френч, и направился в дальнюю комнату, где обычно отдыхал после вылазок.
Матвей распахнул окно, в которое тотчас вытянуло тяжелую табачную пелену. Боцман долго кашлял и нащупывал босой ногой потерянную под столом тапку. Кое-как обувшись, прикрикнул на засыпавшего Сашка:
Полундра, салага!
А? Чего? испуганно встрепенулся малой.
Встал и помог Гордею с посудой!
Глава седьмая
12 июля 1945 года
Ты пока, Саша, многого не знаешь. Может, к сожалению, а может, оно и к лучшему в новое время со свежими мозгами и другим подходом, приговаривал Старцев, роясь в выдвинутом ящике рабочего стола. В годы войны преступность в Москве распоясалась так, что не продохнуть. Самый пик ее пришелся на сорок четвертый аккурат на начало моей следовательской карьеры. Это был кошмар. Дежурному поступали звонки буквально каждые десять-пятнадцать минут. Убийства, с оружием, сам знаешь, в то время проблем не было, квартирные кражи, грабежи магазинов, баз и складов железнодорожных орсов
Часа полтора назад сотрудники собрали ужин: сладкий чай с белым хлебом, который постепенно стал появляться на прилавках магазинов. Иногда кто-то из офицеров оперативно-следственной группы разживался тушенкой или рыбными консервами, и тогда ужин превращался в настоящий пир. Из-за сохранявшегося дефицита продуктов столовая Управления работала всего два часа от полудня до двух, обеспечивая сотрудников одним лишь обедом. И если кому-то доводилось задерживаться на рабочем месте, что случалось довольно часто, то ломоть хлеба с кусочком ароматного мяса или рыбы приходился как нельзя кстати.
Все злачные места столицы в сорок четвертом кишели блатными, продолжал рассказывать Старцев. Самым криминогенным местом считался Тишинский рынок, второе место уверенно занимала Марьина Роща. Далее шли Вахрущенка и Даниловская застава. Мы регулярно туда наведывались, у меня до сих пор в памяти картина этого скопища человеческой нечисти