Снова звучит затаенный жуткий пляс. Совсем чуть-чуть, как напоминание... И, как вначале, мертвенные, застывшие тянутся звуки. Эту картину нам рисует теперь только рояль. А в голове проносится: «Лес да поляны... безлюдье кругом». Улеглась метель. Снова тихо, пустынно. Засыпало снегом замерзшего мужичка; никто о нем и не вспомнит... «Лес да поляны... безлюдье кругом».
На грампластинке, которую мы только что проигрывали, написано, что это «Трепак» из цикла Мусоргского «Песни и пляски смерти». Мусоргский! Великий певец народного горя. Теперь понятно, почему так гениальна, так выразительна музыка.
Конечно, это произведение совсем не похоже на те песни, с куплетами и припевом, которые вы так хорошо знаете и поете. Такую «песню» может исполнить только настоящий музыкант, певец-профессионал, и очень хороший аккомпаниатор.
Но ведь мы с вами и говорим сейчас о серьезной камерной вокальной музыке, о произведениях, которые созданы для того, чтобы вы их слушали.
А песни массовые, песни-марши, песни лирические и другие написаны для того, чтобы их могли петь все.
Вот, например, ваши, пионерские песни. Создавая их, композиторы думают о том, чтобы мелодии этих песен легко запоминались, чтобы петь вам было легко и приятно; и так как вы не профессиональные певцы и большинство из вас специально музыкой не занимается, то, значит, и песни эти должны быть не такими сложными, как «Трепак» Мусоргского или другие камерные концертные песни.
Итак, мы сказали, что «Трепак» совсем не похож на обычную песню. Скорее, это музыкально-драматическая сценка, хотя ее и исполняет один человек.
«Музыкально-драматическая». Ну-ка, подумайте теперь, каким словом можно заменить это определение. Ведь со словом «драма» у нас связывается еще одно «театр», не так ли?
Ну, а пока до следующей встречи, которая состоится именно в музыкальном театре.
Вечер третийСКАЗКА О ЦАРЕ САЛТАНЕ
В музыкальном театре есть такой момент, который отличает этот театр от всех других театров на свете, коротенькая, совсем коротенькая пауза перед выходом
дирижера.
Всех, кто находится сейчас в зале, в оркестре, на сцене, объединяет одно состояние ожидания. Ждут зрители, ждут оркестранты; за занавесом, как в живой картине, в тех позах, с которых они должны начать спектакль, замерли артисты. Еще мгновение и начнется сказка.
Она начнется еще до открытия занавеса, и даже до того, как зазвучит оркестр. Смотрите! В оркестровой яме по проходу между пультами идет человек. Думаете, дирижер? Нет, сегодня это великий сказочник. Вот сейчас он поднимет свою волшебную палочку и вызовет доброго духа Музыку.
И Музыка взовьет вверх занавес, завертит прялки трех сестер из тмутараканского Салтанова царства, оживит злую бабу Бабариху...
Внимание! Слушайте.
Это играют трубы. Так начинается «Сказка о царе Салтане» опера Римского-Корсакова по сказке Пушкина.
В сторонке баба Бабариха гладит черного кота и не налюбуется на сытых, нарядных старших сестер:
друг перед другом.
В жизни бывает: встретятся на улице две кумушки-сплетницы. Посмотреть на них вроде бы и разные: у одной глаза голубые, у другой карие, у одной две косы, туго заплетенные, ленточками завязанные, другая коротко стриженная, а может быть, и с «конским хвостом». А вот говорят они почти одно и то же. Слова у них какие-то одинаковые, серые, неинтересные. Журчат кумушки, словно реченька, а слушать невозможно скучно.
Так и эти сказочные сестры; вслушайтесь в их музыку: голоса у сестер немножко разные у одной голос пониже, у другой повыше, а вот музыка у них почти одинаковая коротенькие, быстрые мелодические фразочки.
Уж так-то они довольны собой, так-то счастливы и красавицы-то они, и умницы, и мастерицы, каких свет не видывал. Да еще Бабариха поддакивает:
Отзвучала «царская» музыка. Теперь в полуоткрытую дверь светлицы можно увидеть батюшку-царя в короне и дорогой шубе.
Сестры размечтались и царя не замечают. Быть бы им царицами. Одна повариха хоть куда, на весь мир закатила бы пир горой; другая ткать мастерѝца, полотна бы наткала, расписного, с узором. Подходи, люд честной, выбирай себе обнову. Только, конечно, не даром казну цареву пополнять нужно.
Заслушалась их младшая сестра Милитриса. Остановилась у печки, ухват опустила и тоже о своих мечтах сказать решилась. Музыка Милитрисы словно ласковая задумчивая песня. Совсем не похожа она на музыку сестер-хвастуний. Нежно, мягко звучит голос:
Уходит Салтан со своей молодой невестой, а Бабариха с сестрами очнуться не могут. Наконец, оторопелые, поднимаются с колен. Вот тебе и раз! Дело-то как обернулось! И застрекотали сестры, лопаются от зависти и злости. Стыд-то какой! Соседи что скажут. На них, красавиц и умниц, царь и смотреть не стал, а сестру младшую, тихоню да замарашку, во дворец повел венчаться.