Я тут же наложил зажим, перекрывая главный сосуд. Тайга взял скальпель и вскрыл аневризматический мешок. Я мгновенно сунул в полость отсос, убирая остатки тёмной крови.
Вот, смотри, он ткнул инструментом в стенку сосуда. Расслоение. Стенка истончена, как мокрая папиросная бумага. Ещё пара недель, и он бы не дошёл до своей антикварной лавки. Стал бы сам частью антиквариата.
Тайга работал быстро и чётко. Иссечение поражённого участка аорты, удаление деформированного клапана. Я же готовил протез, состоящий из искусственного клапана и синтетической трубки-аорты.
Нить, бросил Тайга, и медсестра моментально вручила ему инструмент.
И тут начался самый кропотливый этап. Вшивание протеза. Сначала шло кольцо клапана. Десятки П-образных швов на специальных прокладках, чтобы не прорезать нежные ткани. Каждый стежок должен был быть идеальным. Любая неплотность и после запуска сердца кровь хлынет, как из прорванной плотины.
Тайга накладывал швы, я ассистировал, затягивая и срезая нити. Мы работали в полном молчании, понимая друг друга без слов. Он делает прокол, я подхватываю иглу. Он формирует узел, я готовлю ножницы. Это был тот самый профессиональный тандем, о котором мечтает каждый хирург. Я знал, какой инструмент ему понадобится в следующую секунду, он знал, что я подам его под нужным углом. Я видел, как он ценит мою помощь и то, что не нужно отвлекаться на объяснения.
Затем пришла очередь коронарных артерий тех самых сосудов, что питают само сердце. Их нужно было аккуратно вырезать из удалённого участка аорты, как крошечные окошки, и вшить в отверстия, проделанные в новом синтетическом протезе. Ювелирная работа, не иначе. Одно неверное движение, и можно нарушить кровоснабжение сердца.
Микропинцет, кинул я медсестре, видя, что Тайга уже заканчивает предыдущий манёвр. Он благодарно кивнул, не отрывая взгляда от операционного поля.
Когда и этот этап был завершён, оставалось пришить дистальный конец протеза к здоровой части аорты.
Снимаем зажим, скомандовал Тайга.
Я медленно ослабил давление. Сердце начало наполняться кровью, розоветь. Анестезиолог внимательно следил за мониторами.
Готовим дефибриллятор.
Часто бывает, что после такой остановки сердце не может завестись само. Оно в фибрилляции, то есть хаотично подергивается, но не качает кровь. Ему нужен мощный электрический, так называемый, «пинок», чтобы поставить на место и перезагрузить систему.
Разряд!
Тело пациента слегка дёрнулось. Я смотрел на монитор. Прямая линия ещё одна и вдруг ровный, уверенный синусовый ритм. Завелось.
По операционной прокатился тихий вздох облегчения. Тайга же не проявил никаких эмоций. Он лишь внимательно осмотрел швы.
Ушиваем, констатировал профессор.
Остальное было уже делом техники. Сведение грудины, швы на мышцы, кожу. Когда я накладывал последний косметический шов, аккуратно сводя края кожи, чтобы шрам был как можно незаметнее, то почувствовал, как по спине течёт пот. Четыре часа пролетели как одна минута.
Отлично сработано, Херовато, сказал Тайга, когда мы снимали перчатки. Это была высшая похвала, которую от него можно было услышать.
Вы были великолепны, профессор, честно ответил я. И это была не лесть.
***
Послеоперационный «отходняк» вещь коварная. Адреналин уходит, оставляя после себя гулкую пустоту и свинцовую усталость. Единственное, что могло спасти меня от немедленного превращения в лужу на полу, это кофе. Двойной, чёрный, желательно с тем самым отвратительным привкусом, который гарантировал, что ты точно не уснёшь.
Я добрел до кухни для персонала, мечтая о большой кружке чего-нибудь горячего и черного. Кофемашина, этот древний агрегат, который, казалось, помнил еще основание больницы, кряхтела и плевалась, но все же выдала мне стаканчик мутной, пахнущей грязью жидкости. Я прислонился к стене, прикрыл глаза и сделал первый глоток. Да, это была все та же смесь дегтя с асфальтом, но сейчас она казалась мне амброзией.
Именно в этот момент на кухню заглянула медсестра Аяка. Сейчас она была
похожа на испуганного оленёнка, пришедшего на водопой и обнаружившего там крокодила. В её руках была стопка историй болезни.
Херовато-сан?
Она стояла у двери, прижимая к груди какую-то папку. Ее щеки были чуть розовыми, а глаза смотрели на меня с уже привычным благоговением и страхом.
Вы как всегда, спасаете мир, а потом пьете этот ужасный кофе, чуть слышно прошептала она. Вы заслуживаете лучшего.
Аяка-сан, после пяти часов на ногах даже этот яд кажется нектаром, усмехнулся я, и Аяка вздрогнула, видимо, не ожидая, что я услышу ее слова.
В этот момент на кухню вальяжной походкой вошел Кенджи. Его взгляд скользнул по мне, полный плохо скрываемой неприязни, а затем остановился на Аяке, и на его лице появилась по-настоящему сальная ухмылка.
О, Аяка-тян, какая встреча! протянул он, подходя к ней слишком близко. Все порхаешь, как бабочка? Может, спустишься на землю и выпьешь кофе с простым смертным?
Аяка сделала крошечный шаг назад, ее улыбка вдруг стала напряженной.
Спасибо, Кенджи-сан, но у меня много работы.
Да брось, он не унимался, его рука потянулась к ее плечу. Такая красивая девушка не должна так много работать. Тебе нужно отдыхать, веселиться. Со мной, например.