Проглотив завтрак и попрощавшись со всеми, я уже был на пороге, когда меня догнала тетушка Хару и сунула в руки сверток.
Держи. Онигири. Танака мне передал, что ты с тунцом очень полюбил.
Я благодарно кивнул, взял сверток и направился на работу.
Дорога до больницы стала для меня своего рода медитацией. Я шел по чисто выметенным улочкам, вдыхал утренний воздух и пытался навести порядок в голове. В голову все лезли одни и те же мысли, которые уже, если быть честным, мне надоели. Но не думать об этом я не мог. Этот невероятно «детализированный» мир с каждым днем мне казался все реальнее, и я никак не мог избавиться от мысли, что я просто ввожу себя в заблуждение.
За этими размышлениями я не заметил, как на полном ходу врезался в кого-то. Раздался глухой стук и брань. Я больно упал на пятую точь и увидел, как покатились по асфальту апельсины, или мандарины, или что у них тут за оранжевые шарики, кто знает эти японские фрукты. Подняв голову, я увидел перед собой невысокого, но коренастого старикана с лицом, сморщенным, как печеное яблоко. Его глаза чуть ли молнии не метали.
Смотреть надо, куда прешь, сопляк! проскрипел он, тыча в меня пальцем. Вечно носитесь, уткнувшись в свои дурацкие телефоны! Никакого уважения к старшим!
Я опустил взгляд. Вокруг уже раскатилась целая гора цитрусовых. Захотелось сразу съязвить: "Простите, не заметил вас в тени вашего непомерного чувства собственной важности", но вместо этого я почему-то почувствовал укол вины.
Простите, я задумался, сказал я и присел, чтобы помочь ему собрать фрукты.
Не трогай! рявкнул старик так, будто я пытался украсть у него фамильные драгоценности. Сам справлюсь! А ты иди куда шел, пока еще чего не натворил, недотепа!
Он, кряхтя, собрал свои мандарины в пакет, еще раз смерил меня испепеляющим взглядом и, что-то бормоча себе под нос про «современную молодежь», зашагал прочь. Я остался стоять, провожая его взглядом и чувствуя странное послевкусие от этой встречи. День определенно не задался.
В больнице же меня встретил Танака. Его глаза горели энтузиазмом.
Херовато-кун! Ты не поверишь! Новая версия! зашептал он, таща меня в ординаторскую.
Только не говори, что теперь я аватар и повелеваю стихиями, устало вздохнул я.
Почти! Медсестра Аяка теперь утверждает, что у тебя не просто энергия «ци», а редчайшая ее разновидность «исцеляющее касание», которое передается только по мужской линии в роду потомственных врачевателей императорской семьи! На самом деле ты внук потерянного правнука императора Хигасияма.
Я остановился и посмотрел на него. Ага, и впрямь «Фига се яма», в которую я попал.
Танака. Иногда мне кажется я даже замолчал, не зная, как описать все то, что я думаю о сплетнях в их больнице. Затем лишь вздохнул, так и не найдя подходящих слов, и продолжил: Стоит ли мне ждать, когда у меня из спины крылья вырастут или я начну лазером из глаз стрелять?
Ну об этом пока слухов нет, серьезно ответил Танака. Но я буду держать тебя в курсе!
Я покачал головой и пошел переодеваться. Слухи жили и размножались, и я, если честно, даже не хотел еще больше погружаться в это болото. Обход с профессором Тайгой прошел в уже привычном ключе. После той операции он стал слишком активно за мной наблюдать и не упускал повода погонять меня по всей теории и практике, как будто пытаясь понять, как же такой дурак, как я, все-таки совершал такое чудо. Ну а я что? Отвечал, работал, иногда, конечно, специально не отвечал на особо сложные вопросы, чтобы совсем не подвергать в шок остальных, но в целом дальше притворяться дураком не стал. Не видел смысла.
Херовато, остановился он у кровати пациента с недавно установленным кардиостимулятором и снова обратился именно ко мне. На ЭКГ спайки. Твои действия?
Проверю порог стимуляции и чувствительность, ответил я. Посмотрю импеданс, исключу смещение электрода через рентген. Если надо перепрограммирую: увеличу амплитуду или ширину импульса. Если и это не поможет будем думать про ревизию.
Тайга хмыкнул и двинулся дальше, к следующим пациентам. Танака, как всегда, показал мне большой палец, остальные же ординаторы окинули недовольным взглядом. После обхода снова началась рутина. Бумажки, осмотры, назначения. Я сидел за столом, заполняя историю болезни, и краем уха слушал, как Танака спорит с другим ординатором о преимуществах ручного шва. Я усмехнулся. Еще пару недель назад Танака даже боялся подойти к пациенту без старшего врача, а теперь рассуждал о хирургических техниках. Даже самого непробиваемого
лентяя и оболтуса можно заинтересовать работой, главное найти подход.
Внезапно по больнице разнесся пронзительный звук сирены скорой помощи, а затем по громкой связи раздался голос дежурного врача: «Кардиобригаду срочно в приемное отделение! Мужчина, 72 года, острая боль в груди!»
Я встал и направился в приемную с несколькими другими ординаторами. Там, на каталке, окруженный перепуганными фельдшерами, лежал он. Тот самый старик с мандаринами, которого сегодня утром я так неудачно встретил. Он был бледен, губы посинели, а рука судорожно сжимала грудь.
Давление падает! 100 на 60! крикнул один из фельдшеров. Нитроглицерин не помогает!