Иватани помнилось, что кто-то говорил, что для пробуждения нужно убить себя внутри сна. Сложно судить, правда это или нет, но для начала ему нужно хотя бы найти себя самого. Кромешная тьма вокруг, а взять себя за руку не получается от слова совсем. Где же сейчас находится мысль? Каково положение Дина внутри неё? Так бы вечные вопросы и продолжались,
но тело проснулось менее, чем за мгновение, когда что-то упало рядом. Вскочив с кровати в холодном поту, Дин ошарашенно оглянулся. Тишина. Темень. Есть ли что-то ещё в этой комнате? Это всё ещё сон? Оглянувшись по сторонам, Иватани заметил, что на соседней койке больше нет силуэта. Услужливая луна более не давала глазу очертаний тела по соседству. Кровь моментально застыла в жилах парня. Пересилив своё отсутствие сил, Дин перекатился к краю кровати и свалился на пол, неприятно ударяясь локтями о кафель. Подтягивая тело руками, он добрался до стены у выхода. Нечеловеческими усилиями ему дались следующие два шага, однако Иватани всё же удалось поставить себя на ноги. Дрожа от слабости, он схватился за стену и сумел нащупать выключатель. Короткий щелчок стал роковым. Флуоресцентки обожгли глаз. Быстро протерев глазницу рукавом, Дин уставился на кровати. Пустовали обе. Матери не было. Неужели её успели увести на обследование, пока юноша мирно спал? Двигаясь вдоль стены, судорожно спотыкаясь о воздух, Дин смог срезать угол обзора. За кроватью показались босые ноги. Отвратительная дрожь пробрала каждую клетку тела, уходя на спину, а после спускаясь к ногам. Стало ещё хуже. Колени сомкнулись, и тело повалилось на пол. Повеяло холодом, который по ощущениям образовался из-за матушки Смерти, которая с секунду назад прошла мимо. Парню не хотелось проверять, что там дальше. Не хотелось двигаться. Сомнения были и есть, но чёртова голова опять лезла в дело со своей дедукцией, отчего хотелось свернуть себе шею на месте. Секундный скачок силы воли позволил сделать неуверенное движение вперёд, открывшее взору полную картину. На полу лежала Суми, протянув руку в сторону кровати Дина. Из её рта текла кровь, которая небольшой струйкой тянулась в сторону сына. Захотелось кричать, но голос вмиг пропал, будто его никогда и не было. Губы затряслись на пару с зубами. Подскочивший адреналин начал пронизывать руки и ноги, в то время как торс с головой хаотично дёргались, не зная, стоит ли бежать али просто застыть на месте. На глазах навернулись слёзы. Она не моргала. Всё то время, пока он смотрел на её тёмно-карие, почти чёрные глаза, она ни разу не моргнула. Отрицание было единственной стадией в данном акте. Отрицание и ничего больше. Хотелось сорваться, начать рвать и метать, да были бы силы. Пальцы скрючило от неконтролируемой злости. Паника, апатия, ненависть всё это смешалось воедино, начиная разрывать тело на ментальные части.
Дверь распахнулась, и на пороге показалась медсестра, что дежурила ночью уже которую смену подряд. Завидев, что один пациент сидит на полу, а второй исчез, она сразу же подбежала к парню и спросила о его самочувствии, но в конце осеклась, увидев мёртвое тело в метре от себя. Сказав, что позовёт врача, она удалилась из комнаты, оставляя Дина глядеть на холодное тело своей матери. Его зрачок дёргался из стороны в сторону, стараясь сфокусироваться на одной точке. Кровь уже дотекла до него, коснувшись пальцев ноги. Никогда более он не простит халатность в отношении чужих жизней. Никогда более он не пожалеет никого, кто вторгся в жизнь других. Искренняя ненависть родилась прямо на глазах, начиная цвести во всё величие за считанные секунды.
Никто, кроме него, не услышал звук разбитого стекла.
***
Прошло две недели, прежде чем Дину удалось выписаться. После той ночи Иватани не мог внятно поговорить с отцом, не мог проглотить ни кусочка еды, не мог уснуть, ибо каждую ночь взгляд был прикован к пустующей кровати. Каковы были его мысли? Их не было. Не было вовсе. На протяжении всего дня одноглазый только и делал, что смотрел то на кровать, то на окно. Бедным дежурным медсёстрам приходилось проталкивать еду ему в рот, чтобы тот случайно не помер следом за своей матерью.
Когда же лечение было окончено, никто не стал назначать Иватани на лечение ментального здоровья. Отпустили со свободной душой.
Уже стоя на пороге своего родного дома, Дин водил пустым взглядом по окнам. Пусто. Нельзя было знать наверняка, был ли там кто, но что-то внутри сердца вопило о полном опустошении самого родного места. Навстречу своему хозяину вышла чёрная кошка, что демонстративно прошлась вдоль фасада и уже только потом свернула к ногам паренька. Обернув возле него круг, она пролезла между ногами и принялась тереться о шершавую поверхность кроссовок. Взглянув на Шлёпку, а именно так звали эту чёрную красавицу, Иватани пересилил себя и присел, после несколько раз проведя по мягонькой головушке своей огромной ладонью. Видимо, это последнее, что давало ощущение дома. Мамина любимая кошка.
Дверь глухо проскрипела петлями, намекая о надобности смазать их. Прихожая поприветствовала мёртвой тишиной, хотя Дин привык слышать приветствия