Силачи были не хуже Ильи Муромца. Держали они здесь заставу богатырскую. Горы, на которых жили богатыри, с двух сторон к Вишере подступили, как бы перегораживая ее. По реке же шел раньше путь в Сибирь; и по ней на Чердынь, на Пермские земли часто делал набеги сибирский царь Кучум, с которым после Ермак воевал. Много тогда народу гибло от этих нашествий, толпами уводил Кучум в Сибирь рабов. Однажды пришла на Вишеру несметная сибирская орда. Бьются богатыри с Кучумом день, бьются другой, третий не убывает вражья сила. Мечут большие камни с гор не помогает. Вот они, эти камни, и по сей день валяются. И рассказчик показал на скалистые глыбы, многие из которых были величиной с добрую избу. Рассердился тогда Полюд не на шутку, топнул по горе ногой: затряслась земля, лес вокруг повалился, Вишера из берегов вышла Полчища Кучумовы с перепугу бросились бежать. Но не тут-то было! Кого деревьями задавило, кто в реке утонул. А кто и ушел, тот своим в Сибири наказал, чтоб войной на Чердынь больше не ходили. С той поры враг и не появлялся в Пермской земле. А Полюд после битвы ушел в гору: пещера у него там была. Заснул. И спит в подземелье до сих пор. Спит, пока не заслышит топот новых вражеских полчищ
Рассказ заинтересовал Наташу. Она была вдвойне благодарна метеорологу: и за то, что впервые за все время пути по-человечески отдыхала, и за то, что увидела на Полюде. Еще вчера, отпустив лосей пастись, она обошла всю гольцовую часть горы. Замирая, заглядывала вниз с двухсотметрового скалистого обрыва. Здесь, на одном из уступов, она нашла углубление в скале, удивительно похожее на след человечеокой ноги гигантских размеров. Как говорит предание, это след великана Полюда. Он будто бы топнул ногой в этом месте во время битвы с врагами.
Сегодня утром, выйдя на вершину встретить солнце, встававшее из-за сизого гребня Уральских гор, Наташа долго любовалась белоснежными полосами тумана, стлавшегося по глубоким долинам речушек. Перед самым восходом туман оторвался от земли, и под Полюдом поплыли стаи облаков, гонимые легкими порывами ветра. Вдруг одно из них, вздыбившись, поползло вверх по отвесным утесам, и через несколько секунд Наташа стояла, окутанная прозрачной дымкой
Сейчас девушка безмятежно лежала, без конца любуясь грандиозной панорамой, открывавшейся с горы. Время от времени она посматривала в сторону одежды, развешанной на крыше домика и на заборчике. Пользуясь случаем, Наташа все, что можно было, выстирала. Сушились и телогрейка, и одеяло, промокшие до нитки за последние дни.
Внизу на десятки и сотни километров распростерся зеленый ковер, море лесов, пронизанное иссиня-прозрачными жилками речек. На западе оно было спокойно там равнина, а на востоке вздымалось бесчисленными волнами горных кряжей. Это была парма. Так здесь называют таежные гористые леса. Темные шапки ельников и пихтачей одевали увалистые вершины. Между ними пестрели ярко-зеленые полосы березников, серые с голубизной пятна сосновых боров. В полутораста километрах на востоке из сизого марева подымался частокол вершин Каменного Пояса Урала, а на западе тянулась темная кайма высокий берег реки Колвы, на котором гирляндой гнездились селения. Сверившись с картой, Наташа опознала на Колве город
Чердынь и многочисленные села: Покчу, Вильгорт, Камгорт и другие.
Каждый раз, взяв карту в руки, девушка вспоминала Сережу. Как он прекрасно в ней разбирался!.. Не только за длинную сутулую фигуру и смешно торчащие волосы его прозвали Жаком Паганелем, но и за прекрасное знание географии. Ко времени, когда Наташа ближе познакомилась с ним, кажется, уже не оставалось уголка в Калининском районе, где бы он не побывал. Сережа и ее научил обращаться с картой. Чего только он не знал в своем районе! Облазил больше десятка пещер и несколько старинных шахт; нашел клад увесистых пятаков, выпущенных еще в восемнадцатом веке Аннинским монетным двором, на месте которого сейчас стоит в Белых горах скромная деревушка; разыскал под Усть-Туркой четырехсотлетнюю сосну, на которой пугачевский атаман Белобородов вешал богатеев; исследовал какой-то водопад на Ирени; записал несколько десятков легенд и преданий. Если бы он сейчас был здесь, на Полюде Но Сережа уже два года служит в армии, где-то под Лейпцигом. Как бы он, наверное, был рад путешествовать вместе с Наташей! В конце концов ведь лосят-то они вдвоем на ноги подымали.
И в памяти отчетливо всплыл погожий сентябрьский день. Она, еще пятнадцатилетняя девчонка с тоненькими косичками, пробиралась через лесную чащобу с Осиновой Головы домой, неся в руках корзинку с грибами.
Выйдя на опушку березового леска, Наташа присела от неожиданности: от опушки в сторону деревни медленно шел сохатый, слегка покачивая раскидистыми рогами, вытягивая шею, иногда останавливаясь. В поле, метрах в ста от леска, какая-то женщина подбирала солому. К ней-то и направлялся лесной красавец. Когда зверь приблизился, женщина обернулась.
Наташа узнала в ней мать долговязого Сережки. Несколько секунд тетка Марья стояла неподвижно, как завороженная, а затем с криком кинулась к своей усадьбе, изгородь которой выходила на поле. Лось же, вскинув голову, спокойно затрусил за беглянкой.