Лежи, лежи. Нельзя вставать, сказал один из них.
Кто вы?! Отпустите! Где я?! Пустите!
О, плохо дело, протянул другой. Никак не вспомнит, как правильно разговаривать. Бошку, видать, расшиб. Да чего вопишь-то? Кончай! И не вырывайся!
Но он вопил. Выговаривать слова уже не получалось, и он ревел, визжал, хрипел.
Что тут у вас? раздался властный голос.
Толпа резко расступилась. Бородатые тут же отпустили его и встали рядом по стойке смирно. Он даже сам невольно притих. Перед ним появился высокий мужчина, одетый в рубашку и жилет со странными узорами.
Да вот, господин учитель, мальчонка со сборщика упал, да под гусеницы его затянуло, будто извиняясь проговорил один из бородатых.
Какой я тебе господин учитель, недоумок?! гаркнул мужчина и узоры на его жилете на мгновенье вспыхнули.
Виноват, ваше благородие. Бородатый опустил голову.
Вот так-то. А этого мужчина без интереса посмотрел на него и махнул рукой. В больницу, пусть там разбираются.
Толпа снова загалдела, задвигалась. А он снова завопил.
Где я?! Что происходит?! И добавил совсем жалобно: Помогите.
Он зарыдал. Ревел в полный голос. Хватал руками землю, стучал ногами. Он даже не заметил, как прикатила больничная машина.
Его бесцеремонно схватили, запихали в просторный кузов. Он всё так и рыдал, не мог остановиться.
Отвлёкся, только когда ему на голову надели странный шлем с кучей экранов и панелей. Врачи спокойно разговаривали друг с другом, нажимали кнопки на панелях, а он тихо всхлипывал.
Арефей Тимолаев? вдруг обратился к нему доктор.
У него будто в голове что-то щёлкнуло. Рыдания резко оборвались.
Чего молчишь? Так тебя зовут?
Да сказали ж, что мальчонка башку расшиб и язык родной позабыл, лениво сказал другой доктор.
Да, вдруг ответил он. Меня так звать.
Он говорил медленно, пробуя на язык каждое слово. И слова казались каким-то непривычными.
Ну вот! А говорят, что позабыл язык! Тьху, челядь необразованная!
Оба доктора потеряли к нему интерес. Снова стали нажимать на кнопки, рассматривать панели, что-то сверять и обсуждать.
А он сидел, чувствовал внутри ужасную пустоту. Но понемногу пустота заполнялось, шевелились разные образы, медленно всплывали воспоминания. И радостно на душе стало то того, что теперь он точно знает его зовут Арефей.
***
Со сборщика упал? Доктор почесал седую бородку. И прямо под гусеницы?
Арефей поёжился на жёсткой койке под его любопытным взглядом. Посмотрел на громилу-санитара, стоявшего за спиной доктора, но тот лишь тупо пялился в стену.
Ага, неуверенно ответил Арефей и тут же опустил взгляд на кучу датчиков, которые к нему прикрепили.
Во даёт! воскликнул доктор и повернулся к санитару. Ты слышал?
Санитар медленно кивнул, но по его лицу сложно было поверить, что он действительно что-то понял.
Доктор указал на экраны, вмонтированные в спинку койки.
Видишь, всё отлично. И ни царапины на нём. Как заново родился!
Заскрипела
одна из соседних коек, лежавший на ней бледный старик чуть приподнялся, одеяло спало с него, оголив тощие плечи.
Господин доктор, слабо просипел старик. Господин доктор, я
Да подожди ты! отмахнулся доктор, даже не глянув на старика, и снова обратился к Арефею: И что, даже боли никакой не почувствовал? Или, может, пока летел, что-то странное было, а?
Арефей потупился, потрогал пальцем датчик на левой ноге.
Не знаю. Не помню ничего.
Ясно, разочарованно вздохнул доктор.
Арефей чуть было извиняться не начал.
Митрон, доктор обернулся к санитару, выведи отсюда этого симулянта, нечего мне место тут занимать.
Сделаем, ваше благородие, пробасил санитар.
Доктор встал, поправил халат.
Господин доктор, снова просипел старик.
Но тот уже ушёл и даже не обернулся.
Громила-санитар в миг навис над Арефеем, схватил его за шкирку.
Обождите! завопил Арефей. Но куда ж я?! Куда ж я пойду-то?!
Санитар будто его не слышал. Спокойно и легко дотащил Арефея до выхода и молча вытолкал его наружу.
Высоченная трава и разросшиеся кусты окружили Арефея. Он хотел броситься назад, долбить кулаками в дверь больницы, пока ему не откроют. Но рассмотрев здание больницы снаружи, увидев ржавые металлические панели, грубо прикрепленные к стенам и местами едва висевшие, а то и вовсе отвалившиеся, он перехотел возвращаться. Арефей глубоко вдохнул, сжал кулаки и неуверенно зашагал вперёд.
Уже через несколько минут он не видел вокруг ничего кроме травы, которая будто проглотила его. Пытался идти вперёд, раздвигал её руками и то и дело получал по лицу веткой притаившегося в траве куста.
Арефей уж почти отчаялся, когда наконец-то вышел к высокому забору. Только ни ворот, ни калитки в нём не было. Шагая вдоль забора, он спотыкался о тяжёлые валуны, пару раз запутался в каких-то корнях. Потом влез в очередные заросли кустов, протолкнулся через них расцарапав всё тело.
И вывалился в ужасно красивом саду. Трава здесь была аккуратно подстрижена, как и кусты. Росли цветы вдоль мощённых камнем тропинок. Стояли скамейки, плескались фонтаны. Арефей прижался спиной к кустам, из которых только что вылез. По саду прогуливались люди в чистой белой одежде и каждого сопровождал санитар. Сопровождал не так, как недавно Арефея, а шёл рядом, помогал сесть или встать, и открывал дверь, чтобы впустить в высокое здание.