Помнишь, как ты недавно меня в чувство приводила? Сказала, что я тебе, вроде, как брат. И ты мне, словно сестренка. Вредная, иной раз противная не преминул я запустить шпильку, но своя А с младшими сестренками такое дело брат ее ревновать к избраннику станет, но в доску разобьется, чтобы у сестренки все хорошо было. Так что я тебе серьезно говорю замуж надумаешь, тебе и с приданным поможем. К тому же господин Решетень еще не знает, что ты крестьянка. Будь он простым чиновником сошло бы, а он собирается в генералы пройти, стать директором департамента. Придется голову поломать, чтобы тебя в мещанки определить.
Иван Александрович, слегка отстранилась от меня Нюшка. Сузив глазенки, ехидно спросила: Значит, вы тоже подслушивали?
Конечно подслушивал, ответил я без малейших угрызений совести. Подслушать святое дело. Чай, следователем работаю, а информация наше все. Я тоже вечером чай пил, и много Только, как умный человек сходил, все дела сделал, а потом прикинулся, что сплю Интересно же, когда целый статский советник столько всего интересного наобещал. Мол и без приданого тебя замуж возьмет, и будущее в случае своей смерти обеспечит.
Все вы так говорите, сказала Нюшка тоном женщины, умудренной жизненным опытом и тремя разводами за плечами.
У статского советника квартира казенная, жалованье не меньше десяти тысяч в год. А генералом станет того больше будет. Так что не врет. Может и накопления сделал, и пенсия выйдет хорошая, будешь ты обеспечена. Другое дело, что ты и сама не бедная, поэтому на стареньких генералов не стоит бросаться. За пять-то лет и сама не меньше заработаешь.
Так я и не бросаюсь! возмутилась Нюшка. Мало ли, что он ночью болтал. Сейчас болтал, завтра передумает. Предложения он мне не делал, руку и сердце не просил. А три года, а то и целых пять много воды утечет.
Согласен. За несколько лет все случиться может либо ишак сдохнет, либо султан, рассудительно ответил я.
А что за ишак? И что за султан? сразу же загорелась Нюшка. Это из новой сказки, да?
А ты разве не слышала про Ходжу Насреддина? удивился я.
Оказывается, моя соавторка не слышала о восточном мудреце, насмехавшемся над сильными мира сего. Пришлось пересказать ей историю о том, как султан пообещал тысячу золотых монет тому, что научит читать его ишака. Но поставил условие если осел не научится читать, учителю
отрубят голову. И за дело взялся Ходжа Насреддин бродячий мудрец, известный тем, что он умудрялся выходить победителем из любой ситуации. Насреддин запросил десять лет срока, султан согласился. А когда друзья и знакомые начали причитать, заранее оплакивая его смерть на плахе, отвечал так: «За десять лет кто-нибудь из нас троих обязательно умрет либо султан, либо я, либо ишак».
Писать о них будем? деловито поинтересовалась Нюшка, подтянув к себе сумочку, где у нее лежали блокнотик и карандаш. В том смысле, что не об ишаке с султаном, а об этом, как там его? О Насреддине?
Карету снова тряхнуло. Нет, пока писать ничего не станем.
Об этом не будем, твердо заявил я. Мне и на самом деле не слишком-то хотелось писать о Насреддине. Написано уже о нем. Но Аньке сказал:
Идеи есть, но там везде Насреддин то с султаном спорит, то еще с кем-нибудь. Он обязательно правителя в дураках оставить должен.
А понятливо закивала Анька. Цензура
Вот-вот, еще и цензура. С бедным Буратино я вообще не понял к чему там было придираться? Вишь, усмотрели в папе Карло Карла Маркса. Образованные цензоры пошли. Вон, у Пушкина, золотой петушок царю по башке настучал и, ничего. Не то времена были помягче, не то потому, что это был Пушкин.
А не украсть ли нам снова у Алексея Николаевича Толстого? Нравится он мне, числю в любимых писателях. А у кого и красть, если не у любимых? У меня, правда, экзамены, но быть такого не может, чтобы хотя бы часик в день не удалось освободить.
Аня, осилим книжечку о полете на Марс?
Осилим, бодро отозвалась Нюшка. А Марс, это где? Вроде, звезда на небе?
Глава десятая Предложение профессора Легонина
Виктор Алексеевич принимал меня не в деканате, хотя мне было любопытно посмотреть как в нынешнем времени выглядит деканат? а в своем кабинете, на двери которого красовалась надпись: «Докторъ медицины, ординарный профессоръ Легонинъ В. А.». Подумалось а может, в эти годы у каждого профессора имеется свой собственный кабинет? Барство, однако. Вон, у нас все доценты с кандидатами, доктора и профессора сидят в одной комнате с надписью «преподавательская». Эта комната вообще многофункциональная место для чаепитий, для заседаний кафедры, а по праздникам еще и фуршетная.
Легонин человек еще далеко не старый, а по моим меркам даже и молодой для декана факультета за пятьдесят, в оговоренное время ждал меня в своем кабинете. Я слегка удивился, что профессор был в цивильном платье, хотя, по своему чину надворного советника имел полное право да и должен был, носить мундир. Ну да господину декану виднее, что носить. Так я и сам явился на собеседование в цивильном костюме, а свой орден, подлежащий постоянному ношению, прикрыл лацканом пиджака. Чисто формально я при ордене, зато в глаза мой «владимир» не бросается.