Я сошел со ступенек, поцеловал ручку Натальи Никифоровны, а та ее не отдернула. Вот, снова женщина приобщается к дворянским повадкам.
Иван Александрович, наше почтение, приподнял фуражку Петр Генрихович, а потом продемонстрировал небольшой мешок. А я вам рябчиков привез
Петя, да подожди ты со своими рябчиками, осадила его супруга. Видишь, у Ивана Александровича рука на перевязи.
Она у меня и на самом деле пока на перевязи так удобнее, и болит меньше. Зато чешется очень сильно. Приходится усилия прикладывать, чтобы не расчесать рану.
Так, а чего годить-то? хмыкнул господин Литтенбрант. И рябчиков я сейчас сам занесу. Тут и всего-то пять штук. Прислуга потом ощиплет.
Бедная Анька. Ощипать-то она ощиплет, а куда нам пять рябчиков? Рябчики это вообще пища буржуев, а я трудящийся. Ладно, барышня приедет сама разберется.
Ме-а! донеслось из сарайки.
Иван Александрович себе живность завел, засмеялась Наталья Никифоровна.
Не завел, она сама завелась, хмыкнул я. Слышите, как орет? Обижается, что с ней не здороваются.
Но гости с козой здороваться не пошли. Видимо, постеснялись.
Вы в дом проходите, предложил я, открывая дверь.
Сейчас пройдем, кивнула Наталья Никифоровна. Постою немножко, посмотрю. Вроде, и двор тот же,
и дом мой, а вроде не мой. Вижу, подняли его, венцы новые поставили, крышу перекрыли. И кирпичи на трубе поменяли.
Это не я, это Аня, улыбнулся я. Барышня, которую вы как-то демоном в юбке обозвали.
Наслышаны мы в Нелазском о вашей Ане. Говорят села хозяину на шею, ножки свесила, а давно ли сама босиком бегала, коровам хвосты крутила?
Я только пожал плечами. Не знаю, крутила ли Анька коровам хвосты, да и зачем их крутить? Но босиком она бегала, как пить дать. А то, что болтают мне наплевать. И вопрос еще кто кому сел на шею? То, что девчонка командует, меня устраивает, самому о хозяйственных и бытовых вещах думать не надо.
Мы прошли-таки в дом, Наталья Никифоровна опять узнавала и не узнавала место, где прожила много лет. И печь переложена, и подтопок пристроен. В правой женской части, мебель другая, зато в моем кабине все по-прежнему.
Наконец, все уселись в моей гостиной.
Чай будете пить? поинтересовался я. Но сразу предупреждаю Петру Генриховичу самовар придется самому ставить, мне не с руки, а «эгоиста» на троих не хватит.
Не с руки, в прямо и в переносном смысле.
Водички бы мне, попросила Наталья Никифоровна. Посмотрев на мужа, спросила: А чай будем?
Супруг только пожал плечами.
Мы ж завтракали перед поездкой, а тут и ехать-то всего ничего. Вернемся как раз к обеду, так что, не стоит аппетит перебивать.
Да, не стоит, согласилась Наталья Никифоровна.
Я отправился на кухню за водой (кипяченая у нас в графине!), налил стакан и принес Наталье.
Благодарствую, сказала госпожа Литтенбрант. Принявшись пить, поглаживала себя по животу. А мы с Петей, с Петром Генриховичем до сих пор не решили как ребеночка назовем? Может, вы подскажете? Как-никак, будущий восприемник.
Назовите Сашкой, предложил я.
Думаете, мальчик будет? заинтересовался Литтенбрант.
Я что, пол ребенка умею определять? Мне имя Александра нравится. Можно и Сашкой звать, а можно Шуркой. Александр, конечно, тоже ничего.
Петя, так без разницы и мальчик Саша, и девочка Сашенька, заулыбалась Наталья Никифоровна. У тебя брата Александром зовут, а у меня бабушку по отцу Шурой звали. Хорошее имя.
Точно, а чего же мы сами не додумались? вытаращился Литтенбрант. И звучит неплохо хоть Александр Петрович, а хоть Александра Петровна. Не зря мы к Ивану Александровичу приехали.
Мы здесь ненадолго, по своим делам, поспешно сказала Наталья, а супруг улыбнулся: Наташа, ты уж скажи, как оно есть
Господи, Литтенбранты тоже решили проверить жив ли Чернавский или нет?
Неужели до села Нелазское дошли слухи, что меня дезертиры убили? предположил я.
Еще хлеще каторжники беглые. Дескать, решили со следователем расквитаться, за то, что он их товарищей в тюрьму да на каторгу упек! сообщила Наталья Никифоровна, смахнув выступившую слезинку. Подстерегли, обступили кругом, потребовали, чтобы следователь на колени встал и покаялся. Но Чернавский он гордый, на колени ни перед кем не встанет, так они его с всех сторон расстреляли!
Ух ты, до чего фантазия у народа богатая! покрутил я головой. Это ж, надо додуматься с каторги кто-то сбежал, чтобы неизвестно за кого отомстить!
Вот и Петя сказал неправда это, кивнула Наталья.
Ну да, кто в такую х. ню поверит? начал Литтенбрант, но спохватился, поймав рассерженный взгляд жены: Да-да, прости Наташенька, оговорился. Хотел сказать ерунда. Если бы они кругом встали, стрелять начали, то сами бы себя и поубивали. Да и не бывало такого, чтобы следователей убивали. А Наталья рыдать принялась мол, а вдруг и на самом деле что случилось? А Ваню, Ивана Александровича, она как сына полюбила. Предложил мол, давай съезжу, узнаю, так ей невтерпеж мол, я тоже с тобой. И куда ей на седьмом месяце?
Петенька, на шестом. На седьмом только через четыре дня, улыбнулась Наталья Никифоровна. Кивнула мужу: Поехали, что ли. Убедилась, что Иван Александрович жив, так и слава богу. А ты говорил, что еще жалованье надо получить.