Значит плохо я тебя учил, если в такой простой ситуации выход найти не можешь.
Хорошо, докажи мне, что я дурак, тогда я на тебя
не обижусь.
Ладно, последний раз помогаю тебе. Ты понял хорунжий?
Понял, слушаю.
Завтра пойдешь к родителям, извинишься и дашь своё согласие. Не перебивай.- заметил я вскинувшегося Андрея.- Вернёшься в полк и два месяца служишь так, чтобы командиры твои от счастья плакали, образцово и показательно. Это очень важно. Потом идёшь к полковому командиру с прошением о переводе тебя на Кавказ, в сотню. Когда тебя спросят, ответствуй. Так, мол, и так, учитывая твою подготовку пользы от тебя для отечества, там будет больше. Расписываешь это все гладко и с выраженным патриотизмом. Ты ведь так думаешь на самом деле?
Ну да, а что это даст.
А даёт это, Андрюха много. Во-первых, выходишь ты из гвардии с чином поручика, Государь император, прослезившись, ставит тебя в пример другим офицерам, родителям уважение и благодарность за то, что такого сына воспитали. Понял, чурка ты с ушами.
Андрей осмыслив сказанное мною, вздохнул.
Дурак, как есть дурак, признаю, командир.
Поэтому я командир, хлопнул его по плечу, а ты хорунжий.
Глава 25
Душно сдеся, командир, да и люди не те, что у нас. Вона, казачки тожа, ждут не дождутся, когда до дому поедут. В городе жить, привычка нужна, всё тута не по-людски. Вроде красиво и чинно, да только не про меня это. Вона и Мара жалилась Женьке, как она тут без неё и Ады жить будет.
Может останешься с князем Саня?
Господь с тобой, командир, такое говорить. Я остался только до твово приезду, что бы апосля с вами вертаться Не Пётр Ляксеич, уволь от счастья такого. Лучше Аду оставь. Графиня сколько раз предлагала у неё остаться. Мне Женька рассказывала.
И что она? Заинтересовался я.
Ада говорит, куда господин, туда и она. Что она дура, что ли, от тебя уходить, где она ещё такого справного казака найдет.
Мне стало смешно, я с трудом сдержался, что бы не рассмеяться, слушая серьёзные рассуждения Сани. Ушёл от этого балабола, что бы не обидеть его своим смехом. Собрался и поехал к графу Васильеву, тем более он просил навестить его после аудиенции.
Здравствуйте, Пётр Алексеевич, удивилась Катерина, увидев меня.
Здравствуйте, Екатерина Николаевна.
А, Пётр Алексеевич, наконец-то соизволили навестить меня Обрадовался вышедший из кабинета граф, прошу ко мне, шутливо поклонился он, жестом указывая на вход. Мы расселись в кресла у камина, в котором весело потрескивали берёзовые поленья.
Наслышан о ваших визитах ко двору, граф отхлебнул вина, пристально глядя на меня. И не удивляйтесь моей осведомлённости. Увы, не я один внимательно слежу за дворцовыми делами.
Он отставил бокал, его пальцы нервно постукивали по столу:
Многие заметили, как милостиво принял вас государь. Да и всё августейшее семейство, кажется, прониклось к вам симпатией. Особенно цесаревич Александр.
Граф сделал многозначительную паузу.
Ходят упорные слухи, будто по вашему совету Александр удалил из Аничкова дворца графа Олевского и барона фон Ростена. Его давних приятелей, ещё те льстецы и подхалимы. Особенно граф Олевский. Скользкий и мстительный человек.
Да что вы, граф я действительно был удивлён.
А вы, выходит, даже не подозревали, что сломали этим господам карьеру? граф усмехнулся.
Да я их в глаза не видел, Дмитрий Борисович! Хотя постойте, кажется с графом Олевским довелось встретиться, он приносил приглашение от Александра.
Верю, кивнул граф. Тем интереснее, кто и зачем распускает такие слухи.
Простите за прямоту, граф. Почему вы помогаете и опекаете меня? Зачем вам всё это.
Вы должны были задать этот вопрос.
Граф тяжело вздохнул, его голос дрогнул. Видите ли, вы очень напоминаете мне моего сына. Он погиб в Персидскую кампанию, как и сын князя Долгорукого. Оба добровольно ушли из гвардии, не по принуждению, а по зову сердца.
На мгновение он замолчал, будто собираясь с мыслями. Его взгляд стал каким-то прозрачным, устремленным в прошлое.
Сходство не во внешности, нет. Во внутренней чистоте. Вы такой же честный, прямой человек. Настоящий романтик, если хотите.
Кто угодно, но только не романтик мелькнула у меня мысль. Вдруг я увидел, как граф буквально сгорбился на глазах. Одна единственная слеза медленно скатилась по морщинистой щеке. Его пальцы бессознательно сжали ручку кресла.
Простите старика,
прошептал он. Господь отнял у меня всех и сына, и дочь, и жену. Оставил только Катерину.
Он резко встряхнулся, словно отгоняя тяжелые мысли:
Я хочу помочь вам занять достойное место, Пётр Алексеевич. Потому, что вижу в вас редкие качества ум, твёрдый характер, преданность Отечеству. Но главное, верю в чистоту ваших помыслов. Поэтому я хочу уберечь вас от ошибок, которые могут перечеркнуть все ваши начинания.
Мы замерли, взгляды скрестились в безмолвном понимании, будто скрепили наш договор без лишних слов. В этом молчаливом диалоге было больше доверия, чем в любой клятве. Граф первым опустил глаза, легонько хлопнув меня по плечу.
Ну вот и договорились, Пётр Алексеевич. Теперь-то вы точно не отвертитесь от старика.
Граф усмехнулся, в его голосе вновь послышались добродушные нотки. Но я разглядел другое. В глубине его потускневших глаз всё ещё горел тот самый стальной огонёк, что отличает бывалых игроков дворцовых интриг. Этот взгляд знал цену каждому слову и каждому движению при дворе императора Николая и пока, малом дворе, цесаревича Александра.