Наконец, на пятый день нашего пребывания в городе приехал Эркен.
Андрей Владимирович, командир вас ждет в гостинице Астория, вместе с родителями Марэ.
Не знаю с чего, но я сильно разволновался, как и Мара. Мы оделись и выехали в сопровождении Саввы и Эркена. Встреча с родителями Мары прошла как в тумане. Я попросил её руки, не знаю, как у них принято. Али, дал согласие. Мара обняла отца и стала просить прощения за свой поступок, моя будущая теща улыбалась по-доброму, радуясь за дочь, а я стоял опустошенный и уставший после всего пережитого.
Чего застыл? подтолкну меня плечом командир. Или не рад согласию?
Да рад, только переволновался сильно.
Ты, Андрей, когда приедешь домой, не затягивай со свадьбой. Пока родители будут приходить в себя, бери все в свои руки. улыбался он. И самое, важное, запомни, твоя невеста, княжна Марэ Баташева, дочь князя хаджи Али Баташева. Понимаешь почему это важно?
Да, командир.
Вот и хорошо. Там приданое привезли. Откроешь счёт Марэ в Русско-Азиатском банке, положишь пять тысяч серебром, передам тебе завтра. Готовься к дороге.
Пётр Алексеевич, подумал обо всем, хотя старше меня всего на два года. А я, не мог думать ни о чем, только о Маре. Наверное все влюбленные глупеют и поэтому совершают глупые поступки. Как хорошо, что у меня есть такой друг, да ещё мой командир.
Дорога на вполне комфортабельной, шестиместной карете была терпима. Мы болтали обо всем и ни о чём. Женя как и Мара никогда не бывали так далеко от дома. Говорят с милым рай в шалаше, с любимой в карете ни сколько не хуже. Так и ехал бы. Куда? Всё равно, лишь бы рядом была любимая. Первая неприятность случилась когда мы подъезжали к Ростову. Поздним вечером остановились в большом, постоялом дворе. Саня с девушками зашел в зал, а я задержался по нужде. Остальные занимались лошадьми. Когда я вошел в зал, застал такую картину. Саня стоял в углу зала и держал в руке кинжал, за ним прятались Мара и Женя. Перед ним стояли возмущённые штабс-капитан и два подпоручика.
Ты что себе позволяешь, сволочь, шомполов захотел.- разорялся штабс-капитан. Его лицо мне показалось знакомым. Почувствовал, что меня кто-то пытается оттеснить. Поворачиваюсь и вижу Артёма с двумя бойцами, которые с нехорошими лицами вылезают вперёд. На мою попытку дернуться меня за локоть задержал Захар.
Да, ты не торопись, командир.
Артём встал рядом с Саней.
Чего шумишь, ваш бродь? Ежели чего-то надобно, так по-хорошему спроси, а то сразу сволочь, шомполов раздаёшь не подумавши.
Капитан поперхнулся.
Что, канальи, бунтовать вздумали. Подпоручик вызовите фельдфебеля с отделением. Я вам покажу, как бунтовать и оскорблять офицера. Подпоручик, рванувший к выходу, наткнулся на троих бойцов с простыми лицами.
Хватит Захар, а то капитан лопнет от возмущения. Довольно, штабс-капитан, что за спектакль вы тут устроили?
Вышел на середину
и повернулся к троице офицеров. Я узнал его, подпоручик Марк Георгидис, служил во второй роте нашего батальона в Преображенском полку. Из какого то знатного дворянского рода с греческими корнями. Порядком обедневшего, но гонористого и хвастливого. Он всем рассказывал о славном предке Георгидионисе, патриция Римской империи. По всему видать ему тоже пришлось покинуть гвардейский полк. Судя по тому, что ушел в армию с преимуществом в чине, выход был добровольный.
А ты кто такой? Марк не узнал меня
Тоже шомполов захотел?
Мы все были в полевой форме.
Одеты в чёрт знает во что, не поймёшь кто такие.
Не ты, а вы штабс-капитан, хорунжий отдельной пластунской сотни, князь Долгорукий.
Андрей Владимирович Боже правый, я не узнал вас, прапорщик.- наконец он соизволил узнать меня.
Так вот значит, куда вас закинула судьба. Да, я слышал, государь отправил вас на Кавказ. Теперь выходит, служите в казаках. Столько пренебрежения прозвучало в его словах, что я почувствовал закипающую злость и сразу вспомнились слова сотника.
Чем опаснее ситуация, тем спокойней ты должен быть, а если тебе угрожает смерть улыбнись ей по-доброму, ибо она не любит смелых и наглых, которые нахально таращатся в глаза. Все любят мягких и пушистых, смерть не исключение.
Тогда мы долго смеялся над философствованием командира, но как показала жизнь, он по своему прав, злость, ненависть плохие советчики.
Как видите, Марк, получил, что заслужил. Отставить бойцы, займитесь делами.
Так это ваши люди? Почему вы позволяете им подобные выходки с офицерами.
Приказный Бедовый.
Я, ваш бродь.
Чего ты позволил себе такого, оскорбительного, по отношению к господам офицерам.
Так они стали не хорошо шутить над княжной, вот я и посоветовал им заткнуться и ничего более.
Даже так, господа, значит получается вы оскорбили мою невесту. Я сейчас отрежу языки, вам, всем троим и буду прав, а потом отрежу головы и скажу, что так и было.
Я старался смотреть на них спокойным, равнодушным взглядом, как у командира, когда он разговаривает с горцами. Надеюсь у меня получилось, судя по реакции подпоручика.
Вы что, с ума сошли, там у себя на Кавказе и люди ваши, головорезы какие-то.
Наверно вы правы, подпоручик, одичал я совсем, отрезать головы не очень приятное дело, скажу вам откровенно, места дикие и обычаи кровавые.