причем то римляне отгоняли сабинян от воды, то сабиняне прогоняли римлян из реки. 3. Когда появились убитые и раненые и всеми овладел дух соперничества, как это обыкновенно бывает во время внезапно завязавшихся стычек, то обоих предводителей войск охватило одинаковое желание перейти реку. 4. Но римский консул опередил сабинян и, переправив армию, когда те еще только вооружались и строили войска, подошел к ним вплотную. Они же не намеревались ввязываться в сражение, но окрыленные презрением к врагу оттого что им предстояло биться не с обоими консулами и не со всей римской армией; они вступили в бой со всей возможной смелостью и рвением.
XXXIX. Когда завязалась упорная схватка и правый фланг римлян, на котором находился консул, продвинулся, напав на врагов, далеко вперед, а левый фланг, уже выдохшись, под натиском противника отступил к самой реке, то командовавший вторым лагерем римлян консул, узнав о происходящем, начал выводить свое войско из лагеря. 2. Сам он, возглавляя фалангу пехотинцев, двигался обычным шагом, но послал легата Спурия Ларция, консула прошлого года, вместе с конницей поспешить вперед. Ларций же, погнав лошадей во весь опор, легко, поскольку никто не препятствовал ему, переправляется через реку, и, обойдя правый фланг противника, нападает на конницу сабинян с фланга. И как только всадники с обеих сторон вступают в ближний бой, то сразу же разгорается нешуточное сражение, длившееся долгое время. 3. Между тем подошел и Постумий с пехотинцами. Напав на пехоту противника, он многих убивает в сражении, а остальных приводит в смятение. Если бы не наступила ночь, то все до одного сабиняне были бы уже уничтожены, окруженные римлянами, которые с помощью конницы уже начали разгром врага. Теперь же бежавших с поля сражения сабинян, безоружных и весьма немногочисленных, темнота спасла и довела в сохранности до домов. Консулы без боя заняли лагерь сабинян, покинутый внутренней охраной сразу после того, как она увидела бегство своих. Захватив в лагере большую добычу и позволив увезти или унести ее воинам, консулы отвели войско домой. 4. Тогда впервые Рим, придя в себя после поражения, нанесенного тирренами, вернул себе прежний дух и решился, как прежде, добиваться верховенства над соседями. Город также отметил общим триумфом возвращение обоих консулов, а одному из них, Валерию, приказал, кроме того, подарить участок для жилища в лучшей части Палатина и оплатить расходы на строительство из общественной казны. Двери этого дома, возле которого стоял медный бык, были единственными в Риме как среди общественных, так и частных домов, которые открывались наружу .
XL . От этих мужей консульскую власть приняли Публий Валерий, прозванный Попликолой, избранный в четвертый раз, и Тит Лукреций, ставший коллегой Валерия во второй раз . При них все сабиняне, проведя общее собрание городов, решили воевать с римлянами якобы из-за того, что договор с ними был нарушен, так как царь Тарквиний, которому они присягали, лишился власти. 2. Предводительствовал ими Секстий, один из сыновей Тарквиния, который, обхаживая каждого из них по отдельности и умоляя могущественных людей каждого города, вовлек их всех в войну против римлян и привлек на свою сторону еще два города, Фидены и Камерию, склонив их к измене римлянам и убедив вступить в союз с сабинянами. За это сабиняне выбрали его диктатором и позволили ему произвести набор войск в каждом городе, так как, по их мнению, они потерпели поражение в прошлом сражении из-за слабости войска и тупости военачальника. 3. В то время как они занимались этим, судьба, желая уравнять несчастья римлян ведь их покинули союзники выгодами, предоставила со стороны врагов неожиданную помощь следующего рода. Некий муж из сабинян, живший в городе Региллы, богатый и благородного происхождения, Тит Клавдий , переходит к римлянам, приведя с собой множество родичей, друзей и многочисленных клиентов, переселившихся со своими домочадцами, всего не менее пяти тысяч человек, способных носить оружие. Говорят, что причина, заставившая его переселиться в Рим, была таковой. 4. Правители наиболее крупных городов, из-за политического честолюбия относясь враждебно к этому мужу, вызвали его в суд и обвинили в предательстве, а именно в том, что он не только не захотел вступить в войну с римлянами, но и единственный на общем собрании возражал тем, которые считали необходимым разорвать договор с римлянами, и не позволил гражданам своего города провести собрание, чтобы одобрить решения других городов.