Поскольку лидерство это вопрос добродетели, а добродетель это привычка, можно утверждать, что лидерами не рождаются, ими становятся путём неустанной тренировки.
Часть I. Величие и служение
Великодушие (устремлённость к великому) и смирение (преданность служению) это специфические качества лидера.
Великодушие проистекает из твердой веры в высочайшие возможности человеческой природы. Смирение укоренено в религиозном чувстве.
Глава 1. Великодушие. Устремлённость к великому
Человек, который не стремится к величию души ничтожество.
Андрей Арсеньевич Тарковский
Лидеры великодушны: они осознают полноту своего достоинства и своего таланта, и утверждают её в делах. Они мечтают смело, и неизменно превращают свою мечту в миссию.
Слово великодушие происходит от греческого мегалопсихия (от «мéгас» большой, и «психé» душа). У древних греков (до Аристотеля) великодушие означает чаще всего щедрость души. Понимание великодушия как щедрости утвердилось во многих культурных традициях, в том числе и в русской традиции.
Ученик Платона Аристотель первый концептуально разработал идею великодушия. Для него великодушие и щедрость это разные вещи. Аристотель говорит, что великодушен «тот, кто считает себя достойным великого, будучи в действительности достойным его»[4]. Аристотелевское великодушие связано с чувством собственного достоинства и величия. Великодушие не инфантильная гордыня, а верное видение самого себя.
В 44 году до н. э. римский философ Цицерон ввёл латинский термин magnanimitas как эквивалент «великодушия-величия». «Великодушию-щедрости» более всего соответствует латинский термин generositas.
В средневековье итальянский философ Фома Аквинский использовал формулу Аристотеля, придав ей новый смысл. Аристотель говорит, что великодушен тот, кто считает себя достойным великого; Фома же говорит, что великодушен тот, кто считает себя достойным совершить великое.
В итоге великодушие как мы его понимаем в лидерстве это 1) острое осознание своего собственного достоинства; 2) утверждение этого достоинства в конкретных, великих делах.
Крупнейший образец великодушия в XX веке Александр Исаевич Солженицын. Солженицын писатель и обличитель лжи. В июле 1945 года на фронте в Восточной Пруссии он был арестован за резкие антисталинские высказывания в письмах к другу детства. Был осуждён на восемь лет исправительно-трудовых лагерей. Вскоре после ареста Солженицын понял смысл и масштаб своей миссии: стать могучим, универсальным голосом миллионов людей, ставших жертвами коммунизма: «Всё напечатаю! Всё выговорю! Весь заряд, накопленный от любянских боксов через степлаговские зимние разводы, за всех удушенных, расстрелянных, изголоданных и замёрзших!»[5] Солженицын понял, что ему придётся провозглашать истину до тех пор, «пока телёнок шею свернет о дуб, или пока дуб затрещит и свалится. Случай невероятный, но я очень его допускаю»[6].
Писатель, поставивший себе такую цель, в такое время и в такой стране, величайший знак надежды для России и всего человечества. Русская поэтесса Ольга Седакова, читавшая Солженицына в самиздате, утверждает: «Этим новым знанием (знанием о «размахе» зла, вызванного коммунизмом), которое могло бы убить неготового человека, сообщение Солженицына никак не исчерпывалось. Оно говорило самим своим существованием, самим ритмом рассказа другое: оно давало нам со всей очевидностью пережить, что даже такое зло, во всём своём всеоружии, не всесильно! Вот, что поражало больше всего. Один человек и вся эта почти космическая машина лжи, тупости, жестокости, уничтожения, заметания всех следов. Вот это поединок. Такое бывает раз в тысячу лет. И в каждой фразе мы слышали, на чьей стороне победа. Победа не триумфаторская, какие только и знал этот режим, я бы сказала: Пасхальная победа, прошедшая через смерть к воскресению. В повествовании Архипелага воскресали люди, превращённые в лагерную пыль, воскресала страна, воскресала правда. () Эту взрывающую мирозданье силу воскресения никто, вероятно, так передать не мог. Воскресение правды в человеке и правды о человеке из полной невозможности того, чтобы это случилось»[7].
Великодушие Солженицына многогранно:
Уникальное чувство миссии. «Я хотел стать памятью народа, который постигла большая беда». (Александр Солженицын)
Острое чувство собственного достоинства. Солженицын обладал острым чувством собственного достоинства в те времена, когда советское тоталитарное государство это достоинство подавляло в каждом человеке и до невиданной раньше степени. Это чувство собственного достоинства позволяло Солженицыну оставаться совершенно спокойным при гнуснейшей клевете, пущенной против него как советской властью, так и западными либералами.
Величие вдохновляющее. «Самые проницательные и художественно одарённые современники Солженицына, восхищаясь им как писателем, не скрывали своего потрясения от знакомства с Солженицыным-человеком. Первой, кажется, разглядела его особую природу Анна Ахматова. Свето-но-сец!.. Мы и забыли, что такие люди бывают Поразительный человек Огромный человек Ещё не были написаны Архипелаг, Красное Колесо, не случилось второго ареста и изгнания, но Ахматова все угадала»[8]. (Людмила Сараскина, писатель)
Величие возвышающее. «Носитель не культуры, не учения. Нет. Самой России Живя с ним (даже только два дня), чувствуешь себя маленьким, скованным благополучием, ненужными заботами и интересами (). Величие Солженицына: он дает масштаб, и, проведя с ним один день, снова начинаешь ужасаться торжеству маленького в мире, слепоте, предвзятости и т. д.»[9]. (Прот. Александр Шмеман, богослов, ректор Свято-Владимирской семинарии в Нью-Йорке)
Величие пугающее. «Он мера. Я знаю писателей, которые отмечают его заслуги, достоинства, но признать его не могут, боятся. В свете Солженицына они принимают свои естественные масштабы, а они могут и испугать»[10]. (Александр Твардовский, русский советский писатель, поэт, журналист. Главный редактор журнала «Новый мир»).
Величие ответственное. «Я не имел права считаться с личной точкой зрения и чтó обо мне подумают (), а лишь из того исходить постоянно, что я не я, и моя литературная судьба не моя, а всех тех миллионов, кто не доцарапал, не дошептал, не дохрипел своей тюремной судьбы, своих лагерных открытий»[11]. (Александр Солженицын)
Величие смиренное. «У Солженицына несомненное сознание своей миссии, но именно из этой несомненности подлинное смирение (). Рядом с тобою человек, принявший всё бремя служения, целиком отдавший себя»[12]. (Прот. Александр Шмеман)
Религия, как и литература, знает людей, вдохновлённых великодушным видением. Святой Хосемария Эскривá основал католическую организацию Опус Деи (Opus Dei, Дело Божие)[13] в 1928 году, в те времена, когда святость рассматривалась как привилегия немногих избранных священников и монахов. Эскрива же считал, что каждый христианин призван к полноте любви. Он настаивал на том, что христиане-миряне либо достигают святости посредством усердного исполнения своих профессиональных, семейных, социальных и религиозных обзанностей, либо не достигают её вовсе. «Эскрива говорит, что быть христианином не значит жить, как обыватель, как мещанин, как язычник и лишь в воскресенье на пару часов где-то возноситься духом. Быть христианином, значит быть им всегда, повседневно, в самых обычных ситуациях и вещах»[14]. Это слова о. Александра Меня, православного священника и мученика.