Договорились. Обнимаю ее на прощание. Поворачиваю ключ, открываю дверь и выхожу в коридор.
Настоящее время
Ой, мамочки! Как же больно! шепчу я, пока мой случайный спаситель помогает мне выбраться из машины. На руке у меня болтается сумочка с документами и обменной картой. Заметив нас на ступеньках, из здания выбегают медсестры и помогают нам зайти внутрь.
Почему скорой не было? орет мужчина на весь первый этаж.
Только что передали, что бригада в ДТП попала. Извините, оправдывается медсестра из регистратуры.
Извините?! А если бы она на улице родила? рявкает он.
От накатывающей схватки сжимаю его руку:
Не надо ругаться.
В регистрационном окошке у меня забирают документы и начинают оформлять. В перерывах между схватками я пытаюсь отвечать на вопросы, которые мне задает девушка в медицинском костюме.
Где ваш чемоданчик роженицы? спрашивает меня медсестра и быстро вводит данные в компьютер. А я, от боли закрыв глаза, на несколько секунд подвисаю. Эти секунды мне кажутся вечностью, тянутся неимоверно долго.
Когда меня отпускает, я поворачиваю голову к мужчине и еле шепчу:
Моя сумка.
Кивнув, он оставляет меня возле стойки, а сам бежит на выход. Господи, я даже не знаю, как зовут этого человека.
У вас роды партнерские? не поднимая глаз, спрашивает меня блондинка, продолжая выстукивать пальцами по клавиатуре.
Нет, мотаю головой. Сольные.
Через минуту мужчина возвращается с моей сумкой. И тут к нам подходит акушерка:
Буквально три минуты, и мы вас заберем. Я пока пойду стол подготовлю, а вы здесь посидите.
Стол? Мой случайный знакомый округляет на нее глаза и выдает на полном серьёзе: Зачем стол? Мы что, отмечать это событие будем?
Родильный стол! отвечает она.
Спасибо вам, говорю я и снова чувствую накатывающую волну дикой боли. Живот просто каменеет в такие моменты, и я механически хватаюсь за него рукой.
Вам, наверное, по делам своим надо. Вы можете идти, выдавливаю через силу каждое слово, обращаясь к своему спасителю.
Да нет уж. Я лучше пока здесь посижу, бурчит он. А то мало ли
В холле снова появляется эта самая акушерка, но уже в сопровождении медбрата с креслом-каталкой.
Вот все и готово. Идемте, говорит она, вместе с парнем помогает мне сесть и увозит меня в сторону родильного отделения.
Дежурный гинеколог осматривает меня на кресле и говорит, что раскрытие небольшое. При этом ребенок имеет тазовое предлежание. Плюс ко всему у меня двойня в результате ЭКО, поэтому, скорей всего, будут кесарить. В этот момент я уже готова к любому исходу, потому как нет больше сил терпеть эти муки. В предродовой палате я переодеваюсь и готовлюсь к эпидуральной анестезии. Санитарочка меня провожает в предоперационную. Я сажусь на кушетку и жду врача. Через мгновение туда же заходит молодой парень. Он достает свой мобильный и говорит:
Сири, расскажи, как провести кесарево сечение.
Ваш запрос выполнен, слышится в ответ голос искусственного интеллекта.
Я в шоке. Ничего сказать не могу. Мне становится страшно: за детей и за себя. В этот момент я совершенно забываю о каких-то там схватках.
Да не бойтесь вы так, улыбается парень. Я пошутил. Я ваш хирург. Меня зовут Андрей Романович. Сейчас еще подойдет анестезиолог, и можем начинать.
С юмором у вас все хорошо, облегченно отвечаю я.
Эпидуралка почему-то не подействовала. Поэтому мне вдобавок пришлось ставить внутривенный наркоз. Когда его вводили, я помню, попросила врача зашить меня красиво. На что он ответил, что первое место по шитью занял на городском конкурсе швей. Дальше только сладкий привкус во рту и тишина. Следующее воспоминание было уже о том, как я начала отходить от наркоза.
Открываю глаза все плывет, кружится. Лежу и смотрю в потолок. Моргнула одна лампа над головой, моргнула еще раз совсем другой потолок. Наконец-то снова прихожу в себя и обвожу палату мутным взглядом, а вокруг никого. Хочу позвать медсестру или врача, чтобы узнать, как там мои ляли, но, вместо громкого крика, я почему-то сиплю. И слова так медленно выговариваются:
Э-э-эй, люди-и! Вы-ы где-е?
Мы-ы зде-есь! тихо и протяжно раздается позади меня.
Ка-ак мои-и дети-и? В данный момент это единственное, что меня волнует.
Все в порядке, бодро отвечает медсестра. Они с вашим мужем.
У меня не-ет мужа-а тяну я. Хочу закричать, но получается все так же тихо. Страх за детей буквально сковывает каждую клеточку моего тела.
2.
Давид
Веселое выдалось утро, ничего не скажешь. Замечаю в углу кофейный автомат и понимаю, что это именно то, чего мне не хватало. Выпью сейчас кофе и поеду домой. Надо отдохнуть от вчерашнего, да и от сегодняшнего тоже. Встаю с дивана.
Эй, мужчина! машет мне рукой медсестра, придерживая плечом телефонную трубку.
Что еще? спрашиваю я, параллельно ищу по карманам бумажник.
Подойдите, пожалуйста. Это вы полчаса назад девушку привезли?
Я, киваю, все еще туго соображая своим воспаленным мозгом.
Я нашла мужа, тихо отвечает она кому-то по телефону. Все, Кать, давай. И отключает вызов. Кладет передо мной бумаги и начинает их заполнять. Рентген есть?
С собой нет. А вообще есть, отвечаю я, глядя в сторону кофейного аппарата.
Фамилия, имя, отчество? требовательным тоном спрашивает девушка.
Мои? переспрашиваю на всякий случай.
Свои я и так знаю, отвечает она с психом.
Эм Чернов Давид Алексеевич, диктую, совершенно не понимая, что вообще происходит. А она быстро выводит шариковой ручкой каракули.
Туберкулез или другие инфекционные заболевания имеются?
Нет, мотаю головой.
Хорошо. Рентген принести сможете?
Вам?
Да! Вот лично мне! Как я вообще живу в этом мире без вашего рентгена?! зло фыркает она.
Могу. А что, собственно, происходит? наконец-то задаю правильный вопрос.
Происходит, собственно, то, что супругу вашу прооперировали.
Мою? округляю на нее глаза.
Ну не мою же! Бросает ручку на стол и выходит из-за стойки. Идемте. Берет меня под руку и ведет к двери, над которой висит табличка «Родильное отделение», открывает, заглядывает и кричит, заталкивая меня внутрь: Александровна, принимай мужа!
Ой, как хорошо, что вы не уехали, начинает причитать одна из женщин. Эпидуральная анестезия не подействовала. Доктору пришлось общую вводить. Но не волнуйтесь, все будет хорошо.
Я не волнуюсь, отвечаю я, и меня тут же перебивает вторая:
И правильно. У нашего врача золотые руки! А деткам сейчас очень надо ваше естественное тепло, тараторит она.
Мое тепло?
Тут я вообще перестаю соображать, потому что ко мне сразу же подбегают еще две женщины. Они заставляют меня разуться и снять верхнюю одежду. Дают рубашку и штаны, чем-то напоминающие пижаму, в придачу вручают одноразовые тапочки и полотенце и отправляют в душ. Не знаю почему, но чувствую, что сопротивление бесполезно. Тщательно исполняю все по данной мне инструкции: буквально в считанные минуты моюсь, вытираюсь, переодеваюсь и выхожу. Далее эти две женщины ведут меня в какую-то светлую, теплую комнату и велят расстегнуть рубашку и лечь на кровать. Послушно выполняю, потому что детям ведь нужна моя помощь. Правда, каким детям мне пока не ясно. Не понимаю, зачем каким-то детям мой голый торс. Но это же дети! А я тоже врач, хоть и стоматолог. Я ведь не могу отказать в помощи тем, кому она требуется. Я, в конце концов, тоже давал клятву Гиппократа. Ложусь на кровать и смиренно жду. Чего именно, пока не знаю, но женщины уверяют меня не волноваться и говорят, что все будет хорошо.
Распахивается дверь, и в комнату входит акушерка, толкая перед собой кувез с двумя маленькими свертками.
Ну вот, принимай, папаша, задорно говорит она и, разматывая детей, кладет их на меня. Это зовется контактом кожа-к-коже. Пока там вашу маму зашивают, вы будете делиться естественным теплом. Берет одеяло и накрывает всех нас сверху.