В трубке раздался гудок.
Капля пота скользнула по носу и гулко шлёпнулась о телефонную трубку. Теперь мне хотелось разбить аппарат о стену, настолько я за эту минуту успел его возненавидеть.
«Ну что же, подумал я, по крайней мере, через пару часов в моей жизни настанет хоть какая-то ясность. Ясность Да какая такая ясность?! Тьма сгущается всё плотнее, а я думаю о чёртовой ясности! А может, и вовсе нет никакого трупа? В морге просто наденут на меня наручники. Ведь арестовали же людей из нашего филиала. А я чем их лучше? Очень даже удобно ведь в случае чрезвычайного развития обстоятельств никуда потом и тело моё не придётся прятать. По месту назначения, так сказать, сам и приеду. Господи! Что за бред я несу?! Но если задуматься, то пускай уж лучше меня».
Путь до перволучинского судебно-медицинского морга занял чуть больше часа. Всю дорогу я не мог ни о чём думать. Хотя, нет Навязчиво вертелась одна мысль. Самым краешком напуганного рассудка я искал повод как бы случайно, как бы невзначай повернуть не в то время и не в том месте. Вот прямо посреди оживлённого городского потока, на скорости шестьдесят Этого достаточно, чтобы перестать чувствовать пустоту? Глупости. Какие глупости. И какое малодушие. Отчего у меня только эти два варианта: в морге Илья или морг для меня самого́? Может, существует и третий. Может Но все эти «может» выглядели ещё страшнее.
Благополучно добравшись до приземистого, похожего на кирпич здания морга, я небрежно припарковал «уазик», выпрыгнул из кабины и подбежал ко входу. Дверь была заперта́. Я надавил на кнопку звонка. Только через минуту мне открыли. Судя по всему, вышедший встретить человек и был звонившим мне капитаном. Поверх гражданского костюма на плечи у него был накинут светло-зелёный халат.
Алексей Константинович? спросил он.
Да.
Дымов, представился он и протянул для приветствия тяжёлую руку. Пройдёмте.
По длинному душному коридору, пропахшему формалином и хлоркой, мы прошли к облезлой двери, на которой висела табличка с надписью «Прозекторская».
За этой дверью нас встретил судмедэксперт, не посчитавший нужным представиться.
На двух массивных секционных столах посередине просторного помещения лежали, покрытые простынями, два тела. Одно нормального размера, а другое совсем маленькое.
«Неужели ребёнок? снова пронеслась у меня в голове тревожная мысль. Но тогда»
Я не знал, что значит это моё «тогда». Просто странным виделось соседство предполагаемого Ильи и этого малыша. Или второе тело никак не связано с первым?
Вы готовы? спросил Дымов, пристально всматриваясь в моё лицо.
Да.
Капитан кивнул головой, подавая знак судмедэксперту.
Тот привычным движением откинул простыню, и от неожиданности я отпрянул назад, едва удержавшись на подкосившихся ногах.
Передо мной лежало тело Марины.
С трудом совладав с собой, я выбежал в коридор и присел на первую же скамью, попавшуюся мне на пути. Мёртвое лицо Марины продолжало стоять у меня перед глазами. Я машинально махнул рукой, словно хотел смахнуть со стола фотографию.
Вслед за мной вышел и Дымов.
Он сел справа от меня и тяжело вздохнул.
Можете сказать, кто это? по-прежнему спокойным голосом просипел он.
Марина.
Марина? А фамилия её вам известна?
Худякова.
Марина Худякова, повторил Дымов. Каким образом она была связана с ЦУАБом?
А вы не знаете?
Нет. Иначе зачем бы я стал спрашивать? Лицо прогнали по базам. Ни в одном из филиалов такая не числилась. Откуда вы её знали?
Она мой ангел. Была ангелом. Что с ней? Хронокапсула?
Да.
Сколько времени мертва?
Как минимум неделю.
Я уткнулся лицом в ладони и покачал головой.
А другое тело? Собака?
Можно сказать и так. Вы и с собакой знакомы?
Это был её фамильяр. А с ней что?
Погибла от истощения. Вы были близки? С Мариной.
Да. Очень близки.
Сочувствую. Из уст Дымова это прозвучало искренне. А вы ожидали увидеть кого-то другого? Вы спрашивали о мужчине.
Думал, что это Илья.
Капитан напрягся и внимательно на меня посмотрел.
Когда вы последний раз виделись с Ильёй? спросил он.
Давно. Сейчас кажется, что в другой жизни. Вам что-нибудь известно о нём?
Вы же понимаете, тихо промолвил Дымов, что при всём желании я не могу делиться с вами такой информацией. Я и так слишком много уже сказал.
Но он хотя бы жив? Это вы можете сказать?
Хотелось бы, словно для самого себя произнёс капитан. Значит, в последние дни после вашего возвращения он с вами никаким образом не связывался?
Нет.
Я заметил, что Дымову хочется сказать что-то ещё, что-то очень важное и даже, может быть, имеющее прямое отношение к Илье. Но он молчал, с каждой секундой всё больше хмурясь.
С вами захочет поговорить майор Лебедев.
Это кто?
Мой шеф.
И что ему нужно? Кажется, я сказал всё, что знаю.
Это по другому вопросу. Сами доберётесь до нашей конторы или подвезти?
Сам. И спасибо за сочувствие. Я могу идти?
Разумеется, сказал Дымов и встал, протягивая на прощание руку. Будьте осторожны, Алексей, добавил он. И удачи в новой реальности.
Я не совсем уловил смысл последней его фразы, но всё же сказал «спасибо», пожал руку и направился к выходу, чувствуя на своей спине пристальный взгляд капитана.
А Дымов в этот момент снова погрузился в воспоминания. В ту их часть, где заканчивалась история с Кристаллом. Сам он при этом уже не присутствовал, но о проведённой без него операции знал всё в мельчайших подробностях.
Точка в поисках была поставлена в две тысячи двадцать четвёртом. Операцию по захвату Универсума готовили целых три года, при этом потребовалось подключить международные структуры, поскольку действовать предстояло на территории другой страны.
От прерывателей, посылаемых в две тысячи двадцать седьмой и внедряемых в среду строителей и инженеров, было известно, что центром управления Купола служила постройка, затерянная на Корсике. В шести километрах на запад от Аяччо, в лесах, зажатый между двух скал, располагался просторный дом. Если идти от него ещё дальше на запад, то через три километра упрёшься в пляж Де Севани, малолюдный и вполне пригодный для того, чтобы без особых помех отдохнуть небольшой компанией.
Дом этот, не заметный ни с какой стороны, на вид хотя и вполне обыкновенный для курортной Корсики, внутри всё же имел очень много особенностей, которые неискушённому гостю могли показаться не только неуместными, но и в какой-то степени фантастическими. В самом его центре, окружённый причудливого вида стеклянными перегородками, располагался круглый зал, в середине которого будто висел в воздухе такой же круглый стол, настолько чёрный, что, казалось, поглощал собою весь свет, льющийся из-за фасадных окон и тысячекратно отражённый теми самыми перегородками. Равномерно по периметру стола были намертво вкручены в пол не менее причудливые кресла. Из столешницы к потолку конусообразно тянулись пять металлических стержней, а сам потолок больше походил на огромную линзу, слегка тонированную, но всё же позволяющую увидеть небо. Такие же стержни тянулись от столешницы вниз и уходили глубоко в землю.
Пятнадцатое августа две тысячи двадцать седьмого года было особенным днём. Вовсе не потому, что всё Аяччо с заполонившими его улицы туристами праздновало в очередной раз день рожденья Наполеона. Нет. Главное событие в тот день должно было произойти здесь, в этом самом доме со странным залом. В 12:03 над всей планетой предполагалось развернуть Купол. Однако за двадцать минут до часа икс произошло непредвиденное: из кейса, за семью печатями хранимого в сейфе, исчез Кристалл. И как оказалось, исчез он вовремя, потому что в те же минуты за окнами послышались выстрелы начался штурм здания, целью которого был захват Кристалла и ликвидация всех, находившихся в круглом зале.