Волк высказался, а потом засмущавшись, одним прыжком исчез за деревьями.
Где-то в царском дворце
Ну, что ж ты молчишь, боярин? Мнёшься, словно девка на сеновале, которая ужо пришла, а про честь вдруг вспомнила. Давай, рассказывай. Подробно. Как это оно вышло? Где Богатырь обещанный, иномирный? Не видать что-то Запаздывает никак?
Царь Герасим демонстративно приложил ладонь к своему челу, изображая, будто смотрит вдаль, а потом даже вытянул шею и покрутил головой.
«Кловун из бродячего цирку, а не царь» Подумал Еремеев, но виду, конечно не подал.
Да и вслух свои мысли тоже озвучивать не стал. У Еремеева сейчас главная задача выкрутиться из сложившейся ситуации без проблем и с головой на плечах. Даже проблемы не так пугают. А вот голова Без нее всяко боярину будет гораздо хуже, чем с ней. Герасим иной раз решения принимает резкие, воплощает их быстро. Ну, Яга Ну, сукина дочь Все испортила своим характером склочным. Недоплатили ей Да пусть вообще спасибо скажет, что в Тридевятом царстве ведьм на кострах не жгут. Как, вон, у немчуры. Главное, чтоб эта дрянь царю правду донести не успела. По крайней мере, не раньше, чем Еремеев свою версию случившегося расскажет Ну, и конечно, беспокоили Еремеева слова бабки про мужскую силу, завязанную в узел. Он, как из леса вернулся, первым делом схватил Марфу Ильиничну, да в опочивальню потащил. Надо было проверить, все ли в порядке. В общем-то Ни черта не все Но с этим вопросом боярин решил чуть позже разобраться. Яге такие выкрутасы с рук не сойдут.
Ну-у-у? Царь перестал кривляться и снова принял расслабленную позу.
Вот уже почти час самодержец сидел на маленьком деревянном стульчике, который притащил заботливый служка. Сидел не просто так, а вытянув босые царские ноги вперед и подставив царское лицо солнечным лучам. Его парадный наряд был задран до колен, корона немного съехала набок, и не падала лишь потому, что ее тормозило одно ухо. Уши у царя, кстати, выдающиеся. Во всех смыслах. Вокруг самодержца, расположившегося на табурете, бродили козы, куры, петух и даже парочка свиней.
Конечно, царю такое окружение совсем ни к чему. Будто и не царь он вовсе, а обычный сельский мужик. Но Герасим подобным способом пытался воплотить два дела разом.
Во-первых, разговор у него с главой совета был тайный, секретный, поэтому пришлось царю из терема выходить, да тихое место искать. В тереме покою совсем нет. Проходной двор какой-то, а не терем. А самым тихим местом в царском дворце неожиданно оказался скотный двор. Вот ведь и не подумаешь
Сначала царь, увидев боярина Еремеева, который в дверях его покоев с ноги на ногу переминался, позвал главу совета прогуляться. Чтоб без свидетелей все обсудить. Но едва они спустились по широким, дворцовым ступеням, к царю стали все кто ни попадя подбегать. То прислуга, то казначей, сволочь вороватая, то послы иноземные, чтоб им обосраться, иродам. Головами трясут, поклоны бьют, по-своему лопочут. Ни слова не разберёшь. Хотя царь прекрасно знает, все они по-русски отлично разговаривают. Кривляются, сукины дети. Цену себе набивают.
Моя твоя не понимать
Все там «понимать». Получше некоторых бояр соображают. И еще, главное, скалятся, аж коренные зубы видать. А сами так и норовят Тридевятому царству в общем и Герасиму лично нагадить. Была бы его воля, всех бы на дыбу отправил. Или на кол Вот и вспомнишь прародителя, Ивана Васильевича Кровавого. У того разговор был короткий. Чуть морда немчуры не понравилась пшёл вон, козлина драная. Так и говорил им, прямо в глаза.
Вторая причина внезапно приключившихся солнечных ванн царские нервы. Были они совсем ни к черту. Того и гляди, у Герасима срыв приключится. Сегодня, вон, лекарь заморский два часа бегал за царём с одним и тем же вопросом.
Вы хотите об этом поговорить, Герасим Евстигнеевич?
А Герасим Евстигнеевич говорить не хотел. Герасим Евстигнеевич хотел Еремееву башку отрубить. Или с гораздо большим удовольствием, он бы Еремеева на дыбе растягивал, за то, что тот иномирца упустил. Но нельзя. Боярин много знает. Да и нет у царя ближе соратника. Они с Ильёй Никитичем, можно сказать, повязаны одной верёвочкой. Одной ниточкой переплетены. Одним узелком скручены
Тьфу ты! Царь в сердцах плюнул в сторону. Ересь сплошная в голову лезет. Ниточки, верёвочки, узелки Это все лекарь виноват со своей наукой муторной. Так и норовит в голову забраться.
Царский плевок сделал красивую дугу и приземлился прямо петуху на голову. Петух как раз разгуливал рядом, одним глазом наблюдая за своим куриным сопровождением.
Ко-ко-ко-ко-ко Петя вздрогнул, тряхнул красным гребнем и с недовольством покосился на царя.
Совсем охренели Сделал вывод царь. Ты посмотри, даже птица мне тут характер показывает Ну Ответ-то будет или так разойдёмся? Не солоно хлебавши?
Герасим Евстигнеевич, прозванный за добрый нрав Солнышком, о чем именно сейчас он усиленно себе напоминал каждую минуту, повернулся к Еремееву.
Выглядел боярин, прямо скажем, помятым. Один глаз заплыл, второй нервно дергался. Борода, его гордость и мужское достоинство, значительно поредела. А в некоторых местах даже утратила свою величавость, но взамен приобрела проплешины и подпалины. При ходьбе боярин подволакивал одну ногу и с трудом наступал на вторую. Видать, и правда, беседа у них с Ягой не задалась.
Царь-батюшка Еремеев, не долго думая, рухнул на колени, прямо в грязь скотного двора, забрызгав при этом красные сафьяновые сапоги Герасима, которые стояли неподалеку. Не вели казнить, вели слово молвить!
Боярин, справедливо опасаясь царского гнева, пополз к руке самодержца, собираясь припасть к ней с верноподданническими лобзаниями, но потом сообразил, на коленях стоять маловато будет в данной ситуации. Потому со всей дури еще и стукнулся пару раз лбом о землю. Чтоб наверняка было видно степень его раскаяния.
Ну, ясное дело Царь по-прежнему сидел, подставив лицо солнышку, на советника своего не глядел. С такой шапкой, из песца сшитой, можно хоть о стену с разбегу башкой молотить. Беды не произойдёт. Толстая она, шапка эта. Ни черта с твоей башкой не случится.
Государь, молю, дай слово молвить! Снова заголосил Еремеев и еще несколько раз приложился лбом к земле. Пока звезды в глазах не засверкали.
Да я, Илья Никитич, уже битый час от тебя этого слова жду. Сапоги-то мои не трожь. В сторону убери. Сам, как свинья, изгваздался и мне обувку портишь. Чай, не три рубля они стоят. Казна не резиновая, с нее много сапог не укупишь. Тем более, когда я тебе цельный мешок золота дал. А теперь у нас ни мешка, ни результату. И с Ягой какая-то делюга намечается. Где Богатырь, Илья Никитич?
Баба Яга нас обманула, дрянь старая. Богатырь был. Я его видел своими глазами. Держал своими руками. Ну почти держал. Прости, царь-батюшка! Еремеев снова заголосил и опять шлепнулся лбом в грязь.
Ни черта не пойму Герасим даже сел поудобнее, чтоб боярина видеть. Ему, конечно, пришлось от солнечных ванн отказаться ради такого, но куда о себе думать, ежли государство в беде. Яга не подводила никогда. Что нашло-то на нее? Затмение, может, лунное намечается. Говорят, у баб это к их закидонам привязано. А богатырь где? Куда она богатыря дела? Сам говоришь, был иномирец.
Царь подтянул сапоги и сунул обе конечности в обувку. Затем поманил пальцем Еремеева к себе еще ближе. Тот, как стоял на коленях в грязи, так и пополз.
А богатырь-то подходящий был? Тихо поинтересовался Герасим Евстигнеевич и оглянулся с опаской на терем дочери, который со скотного двора было видно хорошо. Хоть бы эта дура раньше времени правды не узнала. Иначе сдаст родного отца, дрянь неблагодарная. Точно сдаст