— Он все знал, — ответил Растиньяк.
Вдруг папаша Горио раскрыл глаза, но то была лишь судорога век. Графиня рванулась к отцу, и этот порыв напрасной надежды был так же страшен, как и взор умирающего старика.
— Он, может быть, меня услышит! — воскликнула графиня. — Нет, ответила она сама себе, садясь подле кровати.
Графиня де Ресто выразила желание побыть около отца; тогда Эжен спустился вниз, чтобы чего-нибудь поесть. Нахлебники были уже в сборе.
— Как видно, у нас там наверху готовится маленькая
— Провожатых нет, — сказал священник, — можно ехать побыстрее, чтобы не задержаться, а то уж половина шестого.
Но в ту минуту, когда гроб ставили на дроги, подъехали две кареты с гербами, однако пустые, — карета графа де Ресто и карета барона де Нусингена, — и следовали за процессией до кладбища Пер-Лашез. В шесть часов тело папаши Горио опустили в свежую могилу; вокруг стояли выездные лакеи обеих дочерей, но и они ушли вместе с причтом сейчас же после короткой литии, пропетой старику за скудные студенческие деньги.