Зои встала к первой нарисованной руне и приложила окровавленную ладонь.
Искры взлетели, печать наполнилось рыжим светом, температура повысилась. Земля задрожала, и Драгана удивилась, когда голова закрутилась. Серая пустошь покрылась трещинами. Их тряхнуло, как при землетрясении, а после они рухнули вниз.
На секунду показалось, что произошёл обвал, но это стена из камня поднялась над ними. Скала возвысилась, и песок слетал с отвесного склона, обнажая окна, в которых ничего не видно. Света прожекторов не хватало, чтобы осветить всё величие строения.
Дверь резко выделялась на фоне песчаных стен. Драгана смотрела на круглую ручку и не верила своим глазам. Резьба на дереве прекрасно сохранилась, так и хотелось прикоснуться. Площадь перед дверью имела прямоугольный пласт из габаритных плит, а Библиотека Первых царей утопала в скале, и два этажа уже разбивали теорию, что в ней всего четыре секции.
Глава 7 Намерение
Михаил
Золотой гримуар.
Правда записанная Кишь.
Конечно, всё имело благородный посыл. А разве всё начинается не с этого? Борго верил в свои чистые помыслы, пока глаза не почернели, как и его душа. Завоевав материк, приструнив каждого своей воле, Борго упрочил свою власть и потерял контроль. Матерь прокляла каждого из Санкааров. Тяга к силе для них стала непреодолимой, а кровь не могла утолить ни голод ни жажду.
Санкаары только брали, истощали землю, требовали преклонения и истребляли население материка, что смело им противиться. Истории, что считали обычными сказками, достигли апогея и земли будущего Роменклава обходили стороной. Нельзя было назвать их попытки жить в мире с людьми ужасными, скорее, невозможными. Для Санкааров люди стали мясом и расходным материалом в их омерзительных экспериментах с Кровавой магией.
Старый архив зарастал плесенью и пылью. Никто не заботился о знаниях и информации, что хранилась тут веками. Новый архив находился не в подвале, как этот. Он был просторнее и светлее, под сильными защитными заклинаниями с новой системой отчётности и градацией дозволенности. За год ему не удалось отыскать ничего важного, что могло бы помочь в его деле. Тогда Михаил решил спуститься сюда. Он предполагал, что архив в плачевном состоянии, но не настолько. Несколько шкафов оказались сломаны, и бумаги валялись скопом на полу. Сюда никто давно не заглядывал, и он заметил, что труба подтекает и вода затапливает старые переписи. Конечно, когда он предупредил об этом, его поспешили успокоить. Во-первых, все данные скопированы и хранятся в новом архиве. Во-вторых, скоро старый полностью ликвидируют, а подвал отремонтируют.
Он не знал, что именно хотел найти, но хватило бы одной зацепки, чтобы сдвинуться с мёртвой точки. Пусть вслух никто ничего не говорил, но каждый чувствовал смену настроения. Разумовский и до этого замечал странное шевеление в закрытом крыле, но после последнего заседания, скорость происходящего усилилась в несколько раз. Его бесконечные поиски ни к чему не приводили. И он был готов сдаться и отправиться к человеку, что помог ему попасть в Совет и всегда был на его стороне. Он не хотел идти. Только ни к нему и только не сейчас.
Побег от реальности не давал достаточных оснований копаться в мусоре и пытаться найти то, что здесь возможно никогда не хранилось. В погоне за правдой Михаил не обращал внимания, как частицы грязи оседают на его безупречном чёрном костюме. Как на ткани остаются серые полосы, а дышать становилось всё труднее. Все секретные материалы закрыты в новом корпусе архива, и руки чесались воспользоваться маленькой тайной, чтобы подобраться ближе, но направлять на себя прожектор пристального внимания стало бы фатальной ошибкой. Даже спускаясь в этот забытый подвал, он рисковал больше, чем кто-либо.
Ровно год он занимал свой пост в Малом Совете, и к нему приглядывались с особой тщательностью. Искали подвох. Он появился практически из ниоткуда, с лучшими рекомендациями от высокопоставленных людей. За ним стояли те, кому было выгодно, чтобы он продолжал своё восхождение к вершине. Как раз это и не нравилось Высшему Совету. Сейчас он забрался высоко, но недостаточно. Любой, кому он не успел понравиться с лёгкостью столкнёт его вниз и размозжит череп для надёжности.
Осведомлён ли ты тем, что все в Совете недолюбливают тебя? Порою, я тоже поддаюсь общим веяниям.
Михаил закрыл глаза, пальцы смяли и без того пострадавшие листы. Бегло посмотрев на наручные часы, он понял свой промах. И всё же надо было найти способ успокоиться и не наделать ошибок. Он не повернулся к вошедшему, не зная, кому больше делает одолжение ему или себе, но прикусил щёку, чтобы дать себе больше времени обдумать сказанное.
Виктор предложил сократить Малый Совет до пяти чародеев, строгий голос Александра звучал совсем близко. Ты сорвал заседание. Третье заседание Совета Роменклава!
Я сорвал лишь одно, отмахнулся Михаил. И я знаю, что никому не нравлюсь тут. Кроме тебя.
Михаил продолжил рыться в пожелтевших бумагах, делая вид, что история привезённой в подарок от королевы Виерии чаши самая любопытная тема для исследования. В этом заброшенном архиве остались только бесполезные сведения.
Ты мой друг, но это не значит, что ты мне нравишься, как член Совета.
Мы не друзья.
Тогда почему я прикрываю тебя?
Я этого не просил.
Скажи, что у тебя повод повесомее нежели рыться в старом архиве, который давно следовало сжечь?
Михаил выпрямился и посмотрел на чародея. Александр и он, прошли долгий путь, чтобы занять своё место под солнцем. Но Александр не обрадовался, когда узнал, что он собирается войти в состав Малого Совета. Это заставило потерять тягу к былой дружбе.
Ты в курсе, что становишься одержимым, когда не получаешь то, чего хочешь в самом скором времени?
Замечания старого друга всегда были неуместны, но к ним он успел привыкнуть. Правдивость слов порою задевала его, но Михаил старался давить в себе приступы необоснованной агрессии. Никто не должен знать о его происхождении. Никто.
Ты нашёл? он не то спрашивал, не то утверждал. Ему пришлось просить Александра об одолжении, а и теперь злость на самого себя за подобное решение, только выкручивала всё нутро.
Почему ты сам этого не сделал?
Если бы я попросил доступ к закрытым данным, то подал бы Виктории новый повод для присмотра за моей задницей.
Информации о твоём отце не было в секции по особо опасным личностям страны, как ты предполагал. Александр убрал руки из-за спины, его пальцы сжимали красную папку. Я нашёл это среди секретных экспериментов Совета. Ты был прав. Зреет недоброе.
Поведя плечами, Михаил выхватил папку, успокаивая трепещущую душу от маленькой победы.
Я прочёл, опередил его вопрос Маров. Ты должен был предупредить меня.
Потребовалось меньше секунды. Дверь, так беспечно оставшаяся открытой захлопнулась, и ключ повернулся на два оборота. Зрение обострилось, магия опережала мысли Михаила и делала всё за него. Александр впечатался в стену и застонал. Руны зажглись в магических лентах, сковывая тело сильнее, напоминая о собственных пределах. Магия запела, и он услышал, как сердце его пленного друга зашлось нервным ритмом. Но ему хотелось довести дело до конца и от того руки дрожали так сильно, что руны вторили любой реакции.
Так это правда? Маров хрипел, но не сдавался. Казалось, ему удастся вырваться, но нет. Насколько ты силён? Как тебе удалось удержаться на испытании?
Не заставляй меня переходить черту.
Ты же знаешь я никогда не предам тебя.
Напоминание о запретном ритуале отрезвило Михаила, и он отпустил друга. На стене остался кровавый след, Александр рухнул на пол, не сумев устоять твёрдо на ногах, и прижал ладонь к затылку. Светлые волосы от пыли и крови превратились в паклю, а тёмные глаза недобро сверкнули на свету.