ID
Виктор Тао
© Виктор Тао, 2024
ISBN 978-5-0062-7501-0
Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero
ID
HUNTER
звёзды падают и ты одна из них.
полусферы объятий в колыбели вселенной,
ода ночи раздевающая до совершенства: вкатываюсь
на лошадке в детскую вселенной с бриллиантом
в тонкой изумительной оправе: эффектность
вечности и совершенство на краю творения
пульс абсолюта в виниле созвездий, токкате бездны.
достиг сияющих скал одиночества, выронил стрелу
из ладони, настолько забвение иссякло. хрустальные
люстры изломанной нежностью: палата бессмертия
усыпана белыми гильзами упиваюсь эпохой чуть
съехавшей набок, ассамблеей пьянеющих орхидей
кролик загнанный в небесную нору код
включается, создаёт настоящее. писк мобильника
в улье ночи прошил лоботомию в одичалом молчании,
вскрыл череп с мастерством астрального хирурга:
впускаю стихи в Оклахому безумия. секреты
свитков блистающие на грани отчаяния
дальше снимков нирваны мысль не идёт
поэзия обезглавленный дикарь.
взгляд вершина оргазма
охотник за головами
Граффити солнца
Граффити солнца. Свобода. Молнии лоснятся в жаре, сползают как ласки с убитых. Маски подхватываются ветром, пылью их подбирают жители освобожденного города
Позывные возлюбленных растворились в космосе, в пустоте. Измазали стены рекламными откровениями волки растерзаны неоновой волной. Мел Гибсон распятый на баннере проводят кастинг сутенеры, громыхают созвездия над головой как водосточные трубы, как якорные цепи. Одиночество спускается в долины с телевышек попробовать нашу плоть
Хаос дня завораживающий правдоподобием, потолки струятся в рекламной неге: это небо спустилось к нам. Шахидки на трассах безмолвия голосуют ангельскими сердцами: церемония крови забрызгала камни вдохновение балерина смерти так и хочется сказать: «fuck»
Гонцы возвращаются из будущего с искусственными глазами. Дремлет паранойя в шепоте деревьев и вдохновением пахнет полынь: компьютерная память зависла в минуте молчания
to be continued
«Звезда безумия»
Протухшие кошачьи вопли
Протухшие кошачьи вопли
Соседи за стенкой, вежливые как
Апокалипсис. Сегодня был странный день,
пишешь ты мне: в твоем беспокойстве
копошатся блохи лунного света
Парки галлюцинируют свободой,
системами видеонаблюдения за набережными.
Октавы фонтанов в мертвом избыточном блеске.
Скульптуры завораживают синевой у подножий,
бархат крыльев все это не выдерживает времени
Зыбким безмолвием колышется жара
внутри сквера: пантеры скамеек ленивые
и лощеные. Три минуты пожара в наших телах
на перекрестке посланцы бессмертия в распахнутых
улицах и Бог сосущий лапу беззащитен. Спутник
нацелившийся на Землю, на нас следящих
за его отвесным падением все еще без
ума от тебя
алкоголь разбавляет полночную мессу
в неустойчивости танцполов тревога, луч
прожектора перебегающий с плеча на плечо
(ты забыла зажигалку в салоне) эпоха смыслов
в рингтонах мобильников он адресован мне,
приближающийся незнакомец ты похожа
на стрекозу в зеркальце айпода пойманную
вспышкой позднего барокко
Созвездия встали на якорь. Заземлились.
Меланхолия на мотив нездешнего вальса
солнце закатилось на самое дно сумочки. Жара,
скрипучие плетеные стулья ты похожа на
раскаленную дорожку Канн под расстрелом
цифровой саранчи безумной от жажды,
нашей крови на вечерних ступенях
сияющая клоака в ослепительности залива
занимает нас нимбом выплывающим из него
еще намокнут волосы в этой слепоте и чувства
в ломающемся блеске ветвей встречного солнца
«Звезда безумия»
Лето зализывает раны
Лето зализывает раны оставленные волками
Болеро отстукивает мгновения солнце за все в ответе: ее звали Флорида, мою любовь скачивали с торрентов, насиловали на улицах зной обнимал, гас как плазменный демон было легко вдыхать ущербное солнце трущоб подсолнухи сканируют синеву, наши безымянные ночи. «Я не знаю!» молился ангел. Вламывались в крыши созвездия почти их костями выстлана ночь!
города пылают, падая в мягкое время
Свернемся улиткой в этот мир. Украдем одежду у смерти. Хорошие девочки попадают в рай, луна ковыряет в мозгу своей отверткой лижущих со всех сторон псов выносит в раскаленное выебанное безлюдье
зуд мошкары, жара
скользкий лимузин пылает в дельте: танцующее счастье в обнаженных мечтах, шелковый путь грусти полночь помнила обо мне, струилась осторожной болью. мы не умираем
полубоги жаждущие рекламы ..
еще
«Звезда безумия»
Цветок
бельканто созвездий в близнецах
и деве. андроиды не стареют в ветхости
вырождения, не сходят с ума в панелях
солнечной печали цифровой прах
осыпающейся музыки.
галлюцинации в прикидах высокомерия
и угорающее бессмертие на рублёвке. вертолёты
вырвало из меланхолии закружило над памятью.
метёт прах по вселенной, метит псов и овец.
одуревшей симфонией, ошалевшей стаей.
невидимка в зеркале парадокса,
слепой как атомная бомба абсолюта
в надире небесных дорожек скрижали жизней
сшибаются с орбит, выстрелы трещат
лапами елей в потустороннем огне.
только туда и обратно, смерть.
мы из верхнего зноя морских путей.
наши тюльпаны спалили камни. печаль
течёт изумрудно прикалываясь. слабоумные
лики ангелов выдали безлюдью наши
души, только что спасённые: аллергия
на пидоров и сирень
пахнешь золотом как Бог.
смеёшься как весна немного
в голову!
аминь.
ну или как там
Лед таял в стакане
лед таял в стакане до утра
рога быков завязли в колыбельной.
дни и окна. молния оставила шрам на
времени только птиц не было слышно
ручей гас где-то в чаще, в сумерках привел
к дверям (ни одного часового, ни одного живого).
пол был влажным словно после уборки, постель
не примята и ангел тихо поднял голову навстречу
вертолетная лента стелилась по полям,
нагибая цветы. призрачные просьбы, первые
шорохи. что-то турецкое в вымыслах.
флаги, медлящие с ответом. сны.
смерть возвращается (с завязанными
глазами) как проигравшая девочка
город разрушенный молчанием
«Trip»
Ультрафиолет
транс в лишайнике рекламы. расплавлен неоном и синими клочками помады исчерпывающими твои губы. хейтеры в слэме анархии, семплах опустошения
шмотки, мальчики и тачки, рокот спорткаров в неге эскорта санта-мария (звезда голливуда), две блондинки и одни похороны. город залитый нежностью дроны ищут спасение в стильности метафор трахающих последние смыслы. надежды готовые к мягкой посадке, проповеди пахнущие как пиздёж
жир спагетти и пальцы веером, Брахма зависший в матрице: можно закрыть глаза и добавить яркости (если, конечно, хватит возможностей). время самый тесный беспилотник бессмертия. космос обколотый звёздами
созвездие Оникса
падает
Аватары
воздух меланхолии: изящный,
неуловимый. любовь-безрукавка,
не тоньше волоса отражения
с нашими безумными судьбами
разбредёмся по травам, плюхнемся
в волны поджав хвосты солнце вырубает
наготу в скалах новенькая не глядит на
меня, гладит пса и лижет мороженое
гроза разразилась в зданиях веков, в Хайши:
мягкое пламя взорвало лайнер в полете
тень от зонта сползает обнажая плечо,
собака слизывает растаявшие капли
ты город или Вирджиния я ещё не знаю
«Синестезия»
Поток
поток звезд льется сквозь тело.
нейронные сети взламывают пустоту:
последнее причастие перед прозрением
самадхи проводит нас в путь, когда проснутся
чувства вечным томлением разума
по вдохновению.
старый ветер как старый ковбой.
пятно текилы ореолом шельфа: паззлы
рассыпались на позывные дешевых городских