Подруги согласились заходить проведать, что то приготовить, помочь, одним словом по хозяйству. Пожелали поскорее восстановиться, чтобы все было по-прежнему. Нине стало немного легче, все же есть на кого положиться. Иногда они ее злили, даже возмущали своим легкомыслием, особенно Даша, но вот в беде не бросили и слава богу!
И в то же время Нина с какой-то щемящей болью расставалась с прежней жизнью, жалела, очень жалела, что у нее вот не было столько мужских ласк, столько любовных приключений, столько горячих выяснений отношений и последующих страстных и потных примирений! От рассказов подруг Нина умом своим отстранялась, внешне осуждала, покачивая головой, но самых укромных уголках ее сознания клокотала неудержимая сила влечения, с которым она кое-как справлялась в своей размеренной жизни, но направить ее, эту силу на достойного ее так и не сумела.
Что-то теперь ее ждет? Вечером Нина пришла в салон красоты, но не в ближний, куда изредка заходила для того, чтобы волосы поправить, а к праздникам уложить. А в тот, что был подальше, ей незнакомый. Ей предстоял последний пункт подготовки к операции бритье головы. Волосы у Нины были не то, чтобы роскошные, или особо длинные, нет. Она ими не гордилась, а была просто довольна. Плотные, тяжелые ими Нина в молодости иногда кокетливо встряхивала, особенно, если видела неподалеку симпатичного парня. Те вздымались короткой волной, пушились, потом ложились в нужном, продуманном беспорядке на щеки и лоб. Нина становилась чуть более загадочной, игривой, не такой неприступной.
Теперь предстояло от них избавиться, причем сразу. Стрижка, вернее, бритье было недолгим. Девушка справилась минут за десять, включая обработку кожи смягчающим лосьоном. Нина спиной чувствовала, что в салоне все притихли, понимая, что к чему. И что потом будет с этой клиенткой, к чему та готовится. Что ж, выхода не было. Нина перестала жмуриться, открыла глаза. Она, конечно, готовилась чему-то плохому, но реальность ее чуть не убила. Вот итог ее жизни, страшная, гладко выбритая голова, осунувшееся лицо с темными и уже не исчезающими кругами под глазами, застывший страдающий взгляд. И этим вот она хотела покорить мужчину, причем, такого как БМВ?
Дура высшей категории, вот кто ты, сказала Нина отражению мысленно. Именно так выглядят разные преступники, особенно убийцы.
А сама ты кто? услышала она другой свой голос. Ты убийца и есть, все идет как положено. Нина поняла, что пора уходить, иначе ей станет совсем плохо, прямо тут, в салоне.
Встала, расплатилась, вышла на мороз, натянув плотную вязаную шапочку. Раньше Нина невольно сравнивала себя со своей киногероиней, на которую считала себя похожей.
Мама назвала Нину Ниной , как звали девушку из фильма про кавказскую пленницу. Тогда очень многие девчонки хотели быть похожими на студентку, комсомолку, спортсменку Такой же сильной, свободной, уверенной в себе хотела быть Нина. Но все как-то не получалось. Тем не менее, старалась сохранять форму, каталась на велосипеде, на лыжах, с удовольствием плавала. Но с каждым годом все реже и реже. Почему? Да потому, что это никому не было нужно. Нина хотела, чтобы ее усилия оценил мужчина, но Юрику дурику было все равно.
Странно, подумала Нина. Такое прозвище она придумала впервые. Да, Юрик дурик. Не замечал, что рядом изнемогает от глубокой неутоленной страсти крепкая, с сильным телом и соблазнительной фигурой совсем еще не старая женщина. И она тоже хороша! Сколько можно было ждать? Попросить у подруг познакомить с кем-то, встретиться может, разок-другой? Не для отношений, а так, для тела, для здоровья, для собственной самооценки, которая становилась все ниже с каждым прожитым в женском одиночестве годом. Муж был не в счет, тут все по обязаловке, нужен был посторонний, который бы захотел ее саму по себе, а не по привычке и супружескому долгу.
Воскресенье был тяжелым для всех днем. Юра пропадал по скорбным делам, поддерживал как мог родителей Ольги, с Ниной они почти не общались. Ей казалось, что он вообще позабыл, что жена ложится в больницу, ей предстоит очень сложная и опасная операция, что вся их жизнь может после этого измениться. Похороны были назначены на вторник, хотя Юра говорил про понедельник. Задержка вышла с судмедэкспертизой. Следствие было открыто по самому факту насильственной смерти, оказывается, что самоубийство это тоже насильственная. Нина словно на автомате, собиралась в клинику, упаковывала свою сумочку на колесиках до предела.
Утром в понедельник она с нетерпением дождалась десяти часов утра. Начала названивать по указанному БМВ телефону. Прошло полчаса, все без результата. Пошла на кухню, поставила чайник, присела, подперев подбородок двумя руками. Голова была тяжелей, мутной. Вкус чая был странноватый с горчинкой. Может быть, это вообще последний чай в моей жизни? Отмахнулась от подступающих тошнотворных размышлений, взяла в руки телефон. Дозвонилась. Глуховатый мужской голос коротко указал на необходимость приехать точно до 12-00, иначе с госпитализацией будут проблемы.
Все, пора. Нина еще раз окинула привычным хозяйкиным взглядом прибранную ею после хаотичных утренних мальчишеских сборов квартиру.
Вроде все нормально. Холодильник полон. На неделю приготовлено первое и второе. А дальше ей не хотелось задумывать так далеко, время уплотнилось до двух-трех решающих дней.
Нина села в такси, закрыла глаза. Ехали долго, она стала волноваться, что не успеет до 12-00, как ей было сказано. Но все обошлось. В приемном отделении все было знакомо, та же неспешность с плановыми поступлениями, те же короткие разговоры медсестер и врачей, тот же запах и цветы на подоконниках.
К двум часам Нина была в плате. БМВ, видимо, постарался, кроме нее стояла еще одна койка, да и та не занятая. Нина разложила вещи. Все так знакомо, как будто у нее самой сейчас начнется обход пациентов и выполнение назначений. Прилегла, задумалась. Мягкая дремота перешла в поверхностный дневной сон. Его нарушил врач. Это был слегка за пятьдесят плотный лысоватый мужчина, немногословный и конкретный. Посмотрел все ее бумаги, переложил в свою папку, те из них, что не забрали в приемном.
Планируем операцию на среду, завтра готовим вас. Булат Максудовичзвонил сегодня. Видимо, вы ценный кадр, он редко так беспокоится о ком-то.
Сердце Нины забилось. Значит, еще не все потеряно, он о ней помнит, думает. Может быть, даже вспоминает как провожал меня домой. Ее женское начало потеплело, тело расслабилось, уцелевшие остатки гормонов удовольствия и счастья стали смешиваться с ее кровью, настроение улучшилось, она улыбнулась врачу. Нина знала, что эти вещества определяют все наши чувства, где-то слышала, что от них зависит и радость от жизни, удовольствие в сексе и просто возможность преодолевать разные трудности.
До вечера ей сделали две инъекции, поставили капельницу. Все вроде бы правильно. Но я бы сделала лучше подумала Нина. Ну, да ладно. Не стоит в чужой монастырь со своим уставом залезать. Пусть все идет, как идет. Сил вечера понедельника хватило только на звонок мужа. Все там было печально, готовились к похоронам. Родители Ольги были не в себе, отцу стало плохо, вызывали скорую. Юра рассказывал об этих горестных делах и даже не спросил, а как она? А что будет с ней? Ну, да ладно, все теперь теряет свое значение перед той неизвестностью, что ей предстояла.
Утром во вторник проснулась поздно, выспалась по-настоящему. И голова не болела.
Дали хорошие импортные препараты, спасибо, подумала Нина. И тут же осеклась. В палату вошел ее врач и какой-то мужчина, высокий, сухощавый, с безразличным и при этом внимательным взглядом.