Распустились мои мысли
бледно-розовым сонетом
словно облако повисли
между осенью и летом.
Припев
Спать бы вечно
да нет силы
безупречно
только то, что было
Бедный ангел мой хранитель
рассказал сегодня ночью
как покинул он обитель,
окунувшись в мир порочный
Как скитался по притонам
пил и следовал разврату,
отдавался женским стонам
слал проклятия закату.
Как подобно злому зверю
умерщвлял и сквернословил,
жертвы приносил безверью
издевался над любовью.
Сон отмахивал соблазны
опахалом разноцветным
в небе месяц кареглазый
выпил кубок предрассветный
И наутро я не вспомнил
позабылся ангел хворый
что испортил тихий сон мне
своим глупым разговором.
УЛЫБКА 2
Слушай, сын, тишину
Эту мертвую зыбь тишины,
Где идут отголоски ко дну.
Тишину,
где немеет сердца,
где не смеют
поднять лица.
Ф.Г. Лорка
ТИШИНА
* * *
Выпей крепкого горького чая -
может тебе полегчает.
А я, извини, уйду
мне наутро лежать в пруду.
Смотри на цветок помятый,
он солнце тебе припрятал.
А я, ты прости, не стану
вновь доверять обману
Плачь, не стесняясь, рядом,
пусть будут слезы ядом.
Но их лечить не буду -
не бойся, доверься чуду.
Выпей крепкого горького чая,
пусть унесет печали.
А я, извини, уйду -
мне наутро лежать в пруду.
* * *
Шаг неверною стопою -
и уже невдалеке
перед сонною толпою
ночь гуляет налегке.
Неразумных всех укроет,
беззащитных всех спасет,
и невидимых героев
ввысь с собою унесет.
Но в распахнутых объятьях
пульс теплится неземной,
собирая кровных братьев
под вечернею волной.
Обреченных не разлучит
колдовская темнота,
только страх во сне научит,
и закроется плита.
Всё блуждают по округам
всё одни, и лишь плечом
прикасаются друг с другом
те, кто ночью обречен.
* * *
Разлетелись птицы
в голубом саду,
Больше не приснится
в трепетном бреду
Больше не приснится
белая река,
будет сердце биться
и дрожать рука.
Скалы встанут молча,
разобьют волну,
подкрадется порча
к бережному сну.
Темною тропою
растворится след,
было ль все со мною
много-много лет
Но не стоит злиться -
жизнь так коротка
Больше не приснится
белая река.
* * *
Это, наверное, счастье, родная?
Нет это ветер, который играет
с феями нашего бедного края,
ветер, который шумит не смолкая,
Ветер.
А я хочу поиграть с тобой -
тишина меня долго мучила,
эта явь тошных дней,
словно скучный прибой
в пене слов над волною-мольбой
так наскучила -
я хочу поиграть с тобой!
И не надо нам грустных речей,-
пусть догадки приносят новое,
окунуться бы в дрожь ночей,
только время суровое
оплатило своих палачей.
Научиться б покорно ждать,
и любить как зверек лесной,
только вот не успел продать
и забыть этой речки гладь
Так что ждет меня вновь весной
развеселая благодать!
Чье ж это счастье, скажи мне, родная,
ветер унес за высокие стены?
Это не счастье былинка степная,
это лишь мысли твои сокровенны,
песня шальная
Ветер.
* * *
Корни глубокие дерева грусти
каплями хрупкими землю напоят,
чувства полночные наземь опустит
облако лжи, что во снах беспокоит.
Помню меня не пропустят.
Солнце лучами восхода прославит
новых загадок извечное русло.
счет звездных капель на небе добавит,
в зеркале цифры засветятся тускло.
Верю меня не оставят.
Запахом роз чашу неба наполнит
вечер, земле подаривший прохладу.
чьё-то желание ветер исполнит,
бросив цветы к недоступному кладу.
Знаю меня не запомнят.
* * *
Я помню и гнев и нежность,
но вдаль ухожу так скоро,
боясь, что твоя безгрешность
воздвигнет меж нами горы.
Кипит мой напиток юный,
который допить стараюсь,
но рвут все усилья думы -
я медленно удаляюсь.
Часы мне заводит полночь,
оставив стакан без чая,
а тех, кто пришел на помощь,
давно я не замечаю.
И помню лишь сон и слезы,
да сколько осталось лета
чтоб вырвать души занозы,
и снова очнуться где-то
Ворваться как свежий ветер
в костёл чужих грез и судеб,
и в новом, веселом цвете
поведать о жизни людям.
* * *
Канул мой вечер в полночную краску,
грустью отмечен, грустью обласкан.
Он засыпал, и во сне улыбался -
ночи бокал медом снов разливался.
Может и мне этой ночью приснится
звезд ледяных золотая десница,
и я проснусь необычно счастливый,
пива куплю колдовского разлива.
Стану на лавке его попивая,
слушать, как цокают лапы трамвая,
ну, а когда с неба спустятся тени
пьяным усну, уже без сновидений
* * *
Что ж ты боишься смотреть в глаза? -
я ведь еще люблю
Я люблю ветер и волн голоса,
и слов пустых не лью.
Я родился когда тьма и свет
были как мы близки,
этих чудес уж на свете нет -
умерли от тоски.
Небо цвело тогда как земля,
ночь была дня светлей,
там, где гулял и влюблялся я
нынче бумага и клей.
Так позабудем пустой рассказ,
пусть и весна в цвету.
В этом потухшем костре из глаз
радость не обрету.
Днем-пустоцветом закончит век,
преподнеся упрек,-
в холоде умер еще человек,
словно последний бог
* * *
Вчера шел дождь, и падали с деревьев
желтые листья. Наверное, это осень
Листья и ветер, и больше ни звука,
замерла ночь в покрывале душистом,
Только неброская эта разлука
каплей застыла на дне серебристом.
Экая скука
Несколько жизней-часов торопливых
смотрят на небо, на осень-невзгоду,
умерший лист на окне сиротливо
тихо молчит, понимая природу,
Что ж так тоскливо?..
Тянутся души к глубоким оврагам,
но только робко, и так бесполезно,
И убегает соленая влага
по лабиринтам еще неизвестным,
Мокнет бумага
Тени последний свой танец сплясали,
Их так нетрудно поймать, но не в силах
Листья на землю деревья бросали,
Пламень погас в потускневших светилах,-
Все так устали
* * *
Сюда нехоженой тропою
неслышно ветер подкрадется,
перед невидимой толпою
сосуд трезвучий разобьется.
Здесь тишина умрет нескоро,
неслышно губ чужих моленье,
лишь тихий шелест разговора,
под покрывалом вдохновенья.
Деревья в вечном карауле
склонили кроны величаво,
здесь птицы вешние уснули,
и на столетья время стало.
Смешались краски времен года:
сквозь зиму проступает лето,
стоит в молчании природа
над усыпальницей поэта.
* * *
На болотах нехоженых топи
светляками мерцают мутно -
мне достались лишь снега хлопья,
да цветы, что увяли утром.
Бесконечных дождей разговоры,
волчьих ягод несладка утеха -
мне достались пустые норы,
да чужое ненужное эхо.
Заунывною песней кружит
ветер стаю умерших листьев -
мне достались лохмотья кружев,
да деревьев поблекшие кисти.
Силуэты кустов пугливых
словно серые в небе цапли,
и дрожат на щеках дождливых
непросохших слезинок капли.
* * *
Меня съели без остатка
белокаменные ведьмы,
это их стихи и бредни
показались песней сладкой,
оказались грязной сплетней.
Меня съели без остатка
медных воронов оравы,
обещая падаль славы,
и победу в доброй схватке,
где кругом, казалось, правы
Меня съела без остатка
голова Медузы в храме,
превратилась в черный камень
моя синяя тетрадка.
И теперь молчу я аминь.
* * *
Ты прощай, безумный капитан!
Уплывай в жемчужную страну
где грустит коралловый туман,
обнимая моря глубину.
Позабудь о разговорах льдин,
про алмазных миражей пески,
где закопан золотой павлин,
где засохли пальмы от тоски.
Паруса твои уже не те,
ты поставил ветер у руля
чтоб искал он рифы в темноте
ты мечтаешь, пленник корабля.
На пути твоем все решено -
на зов смерти мчится караван,
И стремятся корабли на дно,
и хохочет пьяный океан.
По ночам к тебе спешат толпой
души твоих верных моряков.
Кружит в небе альбатрос слепой -
молчаливый спутник облаков.
Ты прощай, безумный капитан!
Твой корабль не узнает сна,
ты увидишь, что вода чиста,
и лежит на палубе луна.
* * *
В колыбели морской змея
на погибель мою спала,
голубой чешуей звеня,
за собою на дно звала.
На ветрах среди мокрых скал
чайки мне подарили боль,
Припорошив дождем песка,
звали к пленнице голубой.
В полнолунье она ждала
в неопознанной глубине,
и дорога всегда вела