Здравствуйте, братцы! произнес Андрей, подходя ближе.
Здравствуй и ты! отозвались в один голос сидевшие.
Хлеб да соль, братцы! Христос воскрес! присовокупил Андрей, нагибаясь к первому, седому как лунь, старику с белыми как снег усами.
Старик медленно приподнялся со своего места, сотворил крестное знамение, произнес: «Воистину воскрес!» провел ладонью по усам и поцеловался с Андреем. Таким образом Андрей обошел весь кружок и, перецеловавшись с каждым, вернулся снова к старику, который сидел уже перед огнем.
А я, братцы, вот зачем, начал он, оглядывая присутствующих, которые по-прежнему стали недвижны, я вот зачем: не ссудите ли вы меня огоньком?
Изволь! отрывисто сказал старик.
Вслед за тем он засучил по локоть прорванные рукава рубахи, запустил жилистые, обнаженные руки в самую середину костра, который яростно трещал, метая золотые искры в темно-синее небо, и, набрав полные пригоршни пылающего угля, подал их Андрею, промолвив:
Держи полу!
«Что ж, подумал Андрей, коли Христов человек своими руками, творившими крестное знамение, жар загребает и не обжигается, бояться, знать, нечего; и моя грешная пола не прожжется!»
Он подставил полу под руки старика; старик высыпал в нее пылающий уголь и снова повернулся к костру.
Спасибо вам, братцы, за добро ваше, сказал Андрей, кланяясь.
С Богом, отвечал старик.
С Богом, повторили в один голос остальные чумаки.
Андрей поклонился еще раз и бегом, без оглядки пустился домой.
6
Войдя в избу, Андрей высыпал уголь подле заслонки и, убедившись хорошенько, что пола его была цела, вздул лучину. Минуту спустя кончик желтой восковой свечи затеплился в красном углу перед иконой и, смешавшись со светом лучинки, озарил избушку ярким блеском. Все вокруг как бы улыбнулось и повеселело. Даже у самого Андрея отлегло от сердца. Верный святому обряду, он разбудил Ласточку, усадил ее на лавку против обломков кулича и пасхи, перекрестил ребенка, сам перекрестился, и оба принялись разговляться. Трапеза приближалась уже к концу, когда кто-то неожиданно постучался в дверь.
Кто там? спросил Андрей.
Я, я, касатик! отвечал разбитый голос. Дверь скрипнула, и в избу вошла сгорбленная, сморщенная старушонка.
Это ты, тетушка Анна! Добро пожаловать! Ну, тетушка, Христос воскрес! весело произнес Андрей, подходя к соседке и принимаясь обнимать ее.
Воистину воскрес, касатик, воистину. Ох, родной ты мой! А я чаяла, ты серчать на меня станешь
С чего ж серчать: всяк властен в добре своем, тетушка Анна; ты пожалела ссудить огоньком ссудили другие Видит Бог, я на тебя не серчаю. Скажи, зачем пришла?
Касатик! начала старушка, скрестив руки на груди и наклонив набок голову. Касатик, продолжала она заискивающим голосом, одолжи кочергу, родной: ребятенки затащили нашу невесть куда; бились, бились не найдем; хлебы поспели, а вынуть нечем
Только-то! Э, есть о чем разговаривать!.. Бери.
Ох, касатик ты мой! Да где ж она у тебя?
А вон там, у печки.
Старушка подошла к печке и начала шарить. Вдруг она всплеснула руками, нагнулась к заслонке, вскрикнула, опять всплеснула руками и заметалась, как угорелая.
Батюшки! Касатики вы мои!.. Ох, Андрей! Подь сюда; погляди-ка, что это у тебя!.. Ох, родные вы мои! Ах! Ахти, Господи!..
Что ты, тетушка? Что с тобой? произнес Андрей, подбегая к соседке.
Погляди-ка, продолжала она, указывая на то место, куда Андрей высыпал уголь.
Ну что ж? Уголь! Что ты?
Какой уголь!.. Ах ты, простой сын!.. Погляди-ка, погляди деньги! Батюшки, касатушки ворох целый ворох денег!
Андрей подошел ближе и остановился как вкопанный. На месте золы и угля сверкали две добрые пригоршни золота!
Я, тетушка, не знаю, пробормотал пахарь, крестясь и отступая, видит Бог, не знаю
Как не знаешь? Да отколь же у тебя? Слышь ты ох! воскликнула старушка, снова всплеснув руками.
Видит Бог, не знаю, тетушка Анна! Пошел я за огнем чумаки стоят у нас в поле они мне насыпали две пригоршни насыпали
Чумаки! Батюшки! Две пригоршни! Ахти, Господи! Касатики вы мои! воскликнула старушка и, не договорив остального, бросила кочергу и кинулась со всех ног из избы.
Все мысли заходили кругом в голове Андрея. Несколько минут стоял он, как прикованный к полу; наконец подошел к печке, перекрестился и притронулся к блистающей горке, которая зазвенела под руками его: точно, перед ним лежали целых две пригоршни золотых червонцев, один другого краше и лучше. Холодный пот выступил на бледном лице пахаря; крики и шум, раздававшиеся на улице, заставили его, однако ж, скоро опомниться. Полный неопределенного страха, он плотно запер за собою дверь и выбежал за ворота.
На улице происходила какая-то суматоха и сутолока; все бегали из конца в конец, как шальные; все кричали и суетились. Посреди всеобщего гама раздавались пронзительные восклицания Анны:
Батюшки, светики мои! Чумаки в поле у нас! Ох!.. Чумаки деньгами обделяют Андрею сама видела две пригоршни насыпали!
Так и слышно было:
Где? Какие чумаки? Ой ли? Пойдем туда! Скорей! Тащи решето! Тащи ведро!.. Бери горнушку скорей, вот они! Туда!.. Туда!..
Андрей провел ладонью по голове, потом протер глаза и взглянул за околицу. Посреди темной равнины все еще пылал костер.
Что такое, Андрей? Что они? произнес тихий голос за спиною пахаря.
Андрей обернулся. Перед ним стояла Дарья.
Куда это бежит народ? продолжала сиротка. Что с ними? Слышь, слышь, твое имя поминают вон Ну, все ударили за околицу!
Чумаки! мог только проговорить Андрей, указывая дрожащею рукою на костер, пылавший в отдалении. Я пошел к ним за огнем Они насыпали мне две пригоршни угля, пришел домой, смотрю: деньги!..
Что ты, какие деньги?
Деньги все на подбор золотые Ступай, погляди сама, коли не веришь
Сиротка оглянулась на стороны и, сопровождаемая Андреем, вошла в избу.
И взаправду! Вот диковинка, сколько их! воскликнула девушка. А где же Ласточка?.. Ласточка, Ласточка, подь сюда скорей, продолжала она, подняв на руки ребенка и подходя с ним к печке. Погляди-ка, погляди, что у тятьки!.. Батюшки, и не пересчитаешь! Плакался ты, Андрей, на свою бедность вот Бог и послал тебе Теперь ты богат! Богаче тебя у нас в Выселках не будет! прибавила она, устремляя блиставшие от радости глаза на лицо пахаря.
Сердце сильно застучало в груди Андрея; он взглянул на золото, потом на девушку, отступил шаг и произнес не совсем уверенным голосом:
А пойдешь за меня замуж, Дарья?
Пойду! отвечала она, опустив голову и принимаясь перебирать с необыкновенною поспешностью окраину передника.
Народ из Выселок успел, между тем, давно очутиться подле костра.
Батюшки, родные вы наши, касатики, ненаглядные! кричали наперерыв двадцать человек, тискаясь друг на дружку и обступая чумаков, которые сидели по-прежнему так же неподвижно, не оставьте нас: ссудите огоньком, родные вы наши!..
Изволь! произнес, наконец, старший из чумаков, тот самый, к которому обращался Андрей.
Батюшки, касатики, родные! закричали в один голос выселовцы, громоздясь, как угорелые, друг на дружку и подставляя кто руки, кто решето, кто ведро.
Старик засучил рукава и, не поворачивая головы к обступившему его народу, прибавил:
Много вас не хватит помногу, мы думали один
Золотой ты мой, хоть пригоршенку! закричала Анна, просовывая отчаянно между руками и головами соседей подол новой понявы.
Хоть уголечек, касатик! крикнула другая, подставляя решето.
Сюда, сюда, дедушка!..
Ох, мне не досталось! Пропустите! Ой, касатики, пропустите!
Держи полу! сказал старый чумак, запуская руки в костер и выгребая остаток горячего угля в подставленные зипуны, подолы и шапки.
Таким образом все были наделены.
С Богом! произнес отрывисто старый чумак, насупивая брови и поворачиваясь к костру.
С Богом! промолвили другие чумаки. Но выселовцы ничего уже не слышали. Они стремглав бежали к околице, поддерживая руками полы зипунов и карманов. Очутившись на улице, выселовцы поубавили шаг.