Кроме того, что мне в лесу спокойно.
Семя этого древа мой прапрадед привез с собой, этот голос вывел меня из задумчивости. И заставил открыть глаза, правда, получилось с трудом.
Я заснула?
Или почти?
Он взял его с разрешения королевы, которой было проще отпустить его, нежели начинать новую войну, когда эхо старой еще тревожило молодые сердца.
Женщина.
Такая такая обыкновенная, что я даже разочарование чувствую. Невысокая. Полноватая. Далеко не юная, да и прекрасной её не назовешь. Скорее уж со следами былой красоты.
А про фэйри говорят
Она усмехнулась и провела ладонью перед лицом, стирая маску.
Говорят.
Пожалуй правду говорят.
Теперь она стала моложе или нет? Сложно сказать. Такое вот идеальное лицо, которое пугает этой вот идеальностью. Фарфоровая кожа. Легкий румянец. Четкая линия губ, только цвет их слишком ярок.
Так лучше?
Нет, честно ответила я. Это ведь тоже маска?
Она пожала плечами. И вернула прежний облик. А вот он как раз настоящий пожалуй?
Мой прапрадед принадлежал к королевскому роду и имел право примерить корону из чертополоха. Но он понял, что новая война погубит весь народ. А потому предпочел отступить. Он взял с собой семя дуба. А еще чашу, меч и фиал с кровью той, которая дала начало роду Дану. И отправился за море. А с ним все те, кто не желал признавать власть Неблагой Королевы.
Ничего не понимаю.
Но слушаю внимательно. Потом разберусь.
Здесь он заключил договор, обменяв силу и умение свои на эти земли. И они были отданы ему в вечное владение. Тогда-то он и полил землю кровью той, которая дала начало роду Дану, а еще своей. И принес жертву богам, дабы не гневались они на чужаков. А затем вырыл яму, положил в нее семя и врага своего.
Добрые были времена.
Специфические.
И дар был принят. Три дня прошло, и поднялся священный дуб. А еще через трижды три мой прапрадед снял с него первые листья, чтобы сделать корону. Она до сих пор венчает чело моего сына.
Я очень за него рада.
Спросить про имя? Или подождать, пока дама представится? Или вовсе извиниться и уйти? Или не уходить, но поинтересоваться, не знает ли она совершенно случайно моих родственников?
Ты на него не похожа.
На кого?
На моего сына.
А должна быть? что-то она мне не нравится. Не внешне, нет, скорее вот ощущение такое, что она меня разглядывает, как
Но ты нашла дорогу, и это что-то да значит. Идем, и развернулась, нисколько не сомневаясь, что я последую за ней.
Я поглядела на дуб.
На красные листья, на кору, по которой пробегали искорки. На Люта.
Прошу прощения, уважаемая дана, произнес он и протянул мне руку. А я подошла и взяла, потому что что-то не хотелось мне идти за этой вот уважаемой даной в неизведаные дали и одной. Боюсь, я не могу позволить вам
Я твоего позволения не спрашиваю, обернуться она не соизволила. Оно мне и не нужно.
Ошибаетесь, Лют потянул меня. И встал так, что очутился на самой границе круга, а я за его спиной. Яна находится под покровительством моей семьи. И я отвечаю за её безопасность.
Она сама пришла.
Ей было интересно и только.
Тропа открылась. Священный дуб признал её.
И вновь же, это ничего не значит.
Что-то мне чем дальше, тем меньше нравится все это вот.
Это значит, что в ней кровь моего внука.
Возможно, Лют не выпустил моей руки. А я сама вцепилась в его пальцы. Но вы о том и прежде знали. Однако как-то не спешили сохранить эту кровь.
Молчание.
Дитя не было признано вашим народом, спокойно и даже равнодушно продолжил княжич. А потому сейчас Яна свободна в своем выборе. И если ваш сын желает встретиться с ней, то пусть придет.
Многое себе позволяешь.
Не больше, чем вы.
Что-то чем дальше, тем больше мне не нравилось ни происходящее, ни эта вот женщина.
Она сделала шаг.
Прищурилась.
Не стоит, сказал Лют. Вы знаете, что я прав.
Загудели деревья, смыкая ветви, словно желая запереть нас здесь, на поляне. Потянуло силой, живой, но не доброй.
Уходи, она смотрела в глаза княжича. Уходи и я отпущу тебя, памятуя о договоре я скажу, что ты исполнил свой долг, если тебя это волнует.
Не это, Лют выдержал её взгляд. И руку мою не отпустил. Договор и прочее это вы с дедом разговаривайте. Яна, тебе тут больше ничего не надо?
Ничего.
Пожалуй.
Я посмотрела на дуб, который стоял, равнодушен к тому, что происходит вокруг, и развернулась. Было опасение, что ударят в спину, что
Шаг.
И ничего.
Сила вокруг гуляет, пусть чужая, но не опасная.
Постой, этот окрик заставил меня замереть. Ты ведь пришла. Зачем?
Сама не знаю, честно ответила я, обернувшись. Но не стоит переживать. Я не претендую на вашу корону.
Корона и не примет того, в ком есть проклятая кровь.
Она, эта женщина, снова была иной. Не человеком, но и не той подавляющей красавицей. Нечто среднее. Нечеловеческое совершенно, но и не настолько чуждое, чтобы это пугало.
Почему проклятая? спросила я.
Тебя только это интересует?
Не только. Но вы ведь все равно не скажете?
Разговор?
А глаза у нее разные. Как-то я сразу и не заметила. Разные глаза. Один желтый, что цветы ястребинки, другой синий, как вода в роднике.
А я, кажется, вас знаю я шагнула к ней. Только вы выглядели иначе.
Она чуть склонила голову.
И в движениях её есть нечто донельзя знакомое.
Поговорим? спросила она.
Мягко-мягко. Даже с горечью.
И я кивнула.
Поговорим.
Глава 6
Её звали Мёдб.
И в жилах её текла кровь великой Морриган, королевы Воронов и повелительницы Мечей. Она была не так стара, чтобы помнить прежние времена, но она наизусть заучила все три тысячи семьдесят восемь строф Памяти.
А еще она была хорошей дочерью, почитавшей волю родителей.
И когда вступила в возраст девы, то взошла на ложе мужчины, которого выбрали для нее, ибо он был славен, силен и родовит.
Странно было слушать такое
Она родила сына.
И села подле ног его, когда сын стал достаточно взрослым, чтобы примерить корону из дубовых листьев и чертополоха. Она была примером для всех.
Живой памятью.
И хранительницей традиций. Ибо традиции все, что у них осталось.
Традиции.
И кровь, чистота которой была священна.
Вот только
Я воспитывала сына так, как воспитывали меня, Мёдб чувствовала себя виноватой, эта женщина, которая присела на ветвь березы. И дерево с радостью приняло тяжесть её. Мне казалось, что это единственно верный путь. Сохранить себя. Народ. Память.
Я бы поспорил
Лют так и не оставил нас. И я была ему благодарна, потому что кошка кошкой, память памятью, а вот как-то не хотелось сгинуть вдруг в глубинах местного леса, если Мёдб решит оставить меня погостить.
На годик-другой.
Или не на годик. В легендах про их умение со временем управляться многое сказано.
Когда мой сын придет в твой дом спрашивать за свою кровь, тогда и поспоришь, с легкостью согласилась Мёдб.
А волосы у нее на самом деле не золотые, скорее рыжие, но не яркие, как у оборотней, скорее такого вот приглушенного ржавого цвета, какой случается, когда листья дуба начинают утрачивать исконную зелень.
Поспорю, буркнул Лют.
Он держался позади.
Во многом в том, что случилось, есть моя вина здесь тихое место. Обжитое давным-давно. Сын мой правит, я же оказалось, что мне совершенно нечем заняться. Тогда еще и интернета не было.
А сейчас есть? удивилась я.
Конечно. Мы же не совсем дикари. Хотя, конечно, сын был не слишком рад. Сперва. Но оказалось, что с интернетом очень удобно дела вести. Заявки составлять и все такое. Потом он и сам втянулся, пусть даже и ворчит, но я-то знаю, где он вечерами просиживает.
Что-то у меня уши покраснели.
Нет.
Это все-таки коронованная особа, да и дед
Воевать ему нравится, хоть и виртуально клан какой-то собрал Мёдб махнула рукой. Мужские глупости
Это не глупости, Лют почему-то тоже смутился.
И он в он-лайн игрушки режется?
Я вот переводами занялась. Есть один человек, который эпосом интересуется. Но многое понимает неверно. Мы с ним переписываемся. Весьма занятно но это теперь. А раньше раньше я стала гулять. Сперва по своим землям, потом дальше и дальше. Скучно ведь.