Быть может, на солидных персон, особенно ежели визит предварялся не менее солидным уведомлением, они глядели иначе. Но Георгий в коротковатой ему шинели Засядько со следами споротых погон ни в коей мере не выглядел достойно. Картуз он ещё в приёмной запихал за пазуху, ибо этот аксессуар низводил его на ступень уличной побирушки.
Муниципальный клерк, соизволивший пустить Георгия после трёх часов ожидания в приёмной, отличался от коллег весёлым нравом. Он даже предложил присесть.
Полагаю, это просто шутка дурного тона, гражданин э-э-э
Георгий Тилль, если позволите.
Позволю, у нас демократия.
Чиновник говорил с ярким поволжским акцентом, некоторой своей провинциальностью даже бравировал вот он, выходец практически из народа, заседает в Златоглавой и вершит судьбу считающих себя коренными москвичами.
Я всё изложил в отношении на имя градоначальника Если будет угодно
Читал ваше сочинение, читал-с. Молодой человек, вы, собственно кто? Из документов только справка об освобождении из полиции под ручательство некого Засядьки, ни единой бумаги на дом. Вы и правда рассчитываете, что я отправлю пристава выселять законных жильцов?
Для начала разобраться бы Я затребую новые копии документов из Парижа.
Муниципал расцвёл. Париж Это сколько вёрст от Москвы? Тыщи три? Какая глушь!
Не торопитесь. Я истребовал бумаги касательно бывшего дома Тиллей. В семнадцатом власти Директории распорядились разместить там генеральские семьи.
Простите, гражданин Георгий отыскал табличку с фамилией клерка. Гражданин Лушкин. Безвозмездно?
Как же, нет. Векселями расплачивались, с погашением после войны. Однако контора Шлезенбергов, коей герр Тилль поручил сдавать апартаменты внаём, разорилась, дом перешёл в муниципальную собственность и продан на аукционе.
У Георгия буквально отнялась речь. Отец с таким апломбом уверял: дом не портмоне, его не уведёт воришка! Ещё как уведёт, если вор само государство.
Аукцион совершён Так, в декабре восемнадцатого. Вижу праведный гнев в ваших глазах и могу лишь сочувствовать. Или в суд решили подать?
Последняя фраза прозвучала совсем анекдотически. Но искатель правды рискнул докопаться до конца.
А суд не
Суд точно «не», передразнил его нерешительное блеяние Лушкин. Пять лет исковой давности пропущены. Да и если бы не прошли, скажу по чести В общем, мой вам совет уезжайте. Вы здесь ничего не добьётесь. Всего доброго.
Георгий с запозданием в секунду понял, что услышал от чиновника «поди вон!», правда, пока ещё в вежливой форме.
На улице запахнул шинель, поднял воротник. Резкий ветер моментально украл тепло. Идти не к кому, кроме как к Засядько, но и тот дал понять: поможет лишь освобождением из-за решётки, старой шинелью не по росту и тарелкой борща. Лимит его благоденствий исчерпан. К родителям Мишеньки? Исключено сам стал невольной причиной его смерти и даже на похороны не явился, пусть имел уважительное оправдание в виде заточения в камере. Другие друзья-знакомые гимназических лет унесены ветром революционных перемен. Словом, в Москве он как папуас в Антарктиде обратиться не к кому.
Помёрзнув несколько минут, Георгий принял ответственное решение покориться обстоятельствам. Сначала вернуться к Засядько и попытаться одолжить денег на билет домой. Понятно, что домой это в Париж. Если ракетчик откажет, на что имеет полное право, останется идти во французское посольство.
Около дома Засядько на Малой Бронной ему встретилась троица мужичков, примерно таких же типажей, что убили Мишеньку и отняли вещи. Долговязый интеллигент в старой шинели и в тёртом картузе их не заинтересовал. Теперь в Москве себя свободно и безопасно чувствует только нищий?
В подъезде было накурено. Дверь приоткрыла прислуга-повариха, лет шестидесяти. Через цепочку ответила:
Барин уехать изволили. В Петроград они. К масленице вернутся.
Дверь тут же захлопнулась, пресекая перспективу любого дальнейшего разговора, например, попросить сударыню-гражданку Засядько.
Непруха, да? Шоб я так жил!
Георгий обернулся и увидел источник табачного задымления мелкого лопоухого шкета лет шестнадцати на вид, завернутого в грязную тёплую доху. Он сидел, скорее даже восседал на ступеньке следующего лестничного марша. Из рукавов дохи торчали худющие руки. В зубах тлела самокрутка.
Верно. Так я и живу. Приехал к Засядько из Парижа, и вот
Тю! Не похож ты на парижанина, фраерок. Та ладно. Я из Одессы, отрок смачно сплюнул. Но и мне не подфартило. Старая коза смотрит на меня, шо раввин на сало, и грозится дворника звать. Тебе хоть ответила до масленицы. Ой вей, теперь неделю в Москве бейцы чесать?
Не сразу сообразив, какая именно пикантная часть тела зовётся «бейцами» на одесском арго, Георгий почувствовал толику интереса.
Тоже к Александру Степановичу? Зачем тебе?
Подросток выпустил к потолку густую струю самосадной копоти.
Дивись, деревня. Voyage interstellaire, что в переводе с французского означает межзвёздное путешествие, он извлёк из-под отворота дохи невероятно засаленный журнал. Чо ржёшь как от щекотки?
Георгий сел рядом, морщась от дыма, более едкого, чем касторовый выхлоп аэропланного мотора «Гном».
Не ждал, что ты читаешь по-французски.
Гляди, что пишет этот лягушатник, продолжил оборванец, явно кичась знанием языка, хоть его произношение оставляло желать много лучшего. Mission vers les étoiles semble possible, même si elle représente un défi technique et économique considérable qui a peu de chances d'être relevé avant plusieurs siècles. Ща переведу. Во, миссия к звёздам возможна, но из-за всяких проблем, то да сё, состоится только через несколько столетий. А как в вашем Париже думают?
В нашем? Большинству парижан не до звёзд. А в статье нет слов «то да сё», там сказано про технические и экономические проблемы.
У мальчишки рот открылся от удивления, но окурок не упал, прилипнув к губе.
Лопни мои глаза Откуда знаешь?
Я её писал. И многие другие в том же журнале. Voile solaire (солнечный парус), например.
Таки я шлимазл Вы и есть тот самый месье Юрген Тилль?
Прошу любить и жаловать, как говорили до революции.
Да-а, до революции было хорошо, мальчишка заговорил вдруг без малейшего одесского выпендрёжа. И папа тогда от нас не ушёл, и я играл на скрипочке, а не со шпаной из Пересыпи. Теперь сидят два оборвыша в парадном и по-французски обсуждают межзвёздные вояжи. Зовите меня Серёжей, месье Тилль.
Просто Георгий. Где неделю обретаться будешь?
Известно где на Брянском вокзале. Ночлежки там имеются, да и просто бродяжьи схроны. Разгрузим пару вагонов есть копеечка на харчи. Так дотянем до ракетного довольствия. Вы со мной, дядь Жора?
На довольствие у Засядько не слишком рассчитываю. Не глянулся я ему. Мне бы на билет домой собрать.
Почтение, проскользнувшее в глазах Серёжи минуту назад, сменилось презрением.
Не глянулся?! И всё? Вообще всё! Звёзды, планеты, ракеты побоку? От одного только неприветливого слова? Ой вей Тогда ждите, месье Тилль, пока не решатся «технические и экономические проблемы». Чую, ждать придётся столетиями, как вы и писали.
Он выбросил огрызок самокрутки и ринулся вниз, не оборачиваясь. Журнал со статьёй Voyage interstellaire остался валяться на ступеньке, больше не представляя для одессита ни малейшей ценности.
Серёжа! Подожди. Я с тобой.
Смысл своего внезапного решения Георгий вряд ли бы смог объяснить. Ему вдруг стало стыдно? До приезда в Москву он готовился к битве с самой природой человека, обречённого Богом жить на земной поверхности, отдавал себе отчёт, что путь междупланетное пространство будет выложен большим числом жертв, нежели покорение высоты авиаторами. Получается, банда московских бродяг и цивилизованная шайка чиновников оказались непреодолимым препятствием?