Шо? Какой такой херр? А ну проваливай отсюдова, не то городового кликну!
Не дожидаясь помощи властей, начальник калитки явил их взору метлу, по массивности рукояти смахивающую на дубину.
Это я позову полицию! начал было полемику ущемлённый в правах владелец, но Мишенька впился ему в рукав.
Брось! Сюда нужно с судебным приставом Полиции твои бумажки времён Директории разве что подтереться. Говорил же, едем ко мне, покушаем, отметим встречу, завтра с новыми силами
Ты прав, мон ами. Веди.
Не успели они выйти на Тверскую, как дорогу перегородили три массивных силуэта. Судя по скрипу снега сзади, ретирада также была отрезана. Мишенька охнул и повалился как сноп. Шапка с головы слетела, через лоб потекла струйка крови. Георгий отскочил в сторону, прижавшись к стене.
Прыткий шо твоя блоха! хохотнул крепкий мужик в извозчичьем тулупе, с тяжёлой рукоятью бича под кушаком. Ладно, не трону, дыши. Кожушок свой, шапку давай. Саквояжик кинь, не доводи до греха.
Другой мужичок извлёк из-за пазухи топорик.
Он нас видел, Игнат.
Пусть его, неожиданно решил главарь. Сымай всё и проваливай.
Одежда, деньги, документы на дом, паспорт французский, паспорт с двуглавым орлом Глядя на мрачных типов и тусклый отсвет фонаря на топоре, Георгий удостоверился это ещё не самая большая из возможных потерь.
Оставшись в костюме на трескучем морозе, он бросился к Мишеньке, с которого грабители сорвали шубу.
Вставай! На снегу мигом замёрзнешь!
Но товарищ гимназических лет не ответил. Ему было уже всё равно. Он лежал и смотрел вверх немигающими глазами.
В разрывах облаков сияли первые звезды, такие же холодные и колючие, как встреча на родной земле.
* * *
Отставной полковник генерального штаба Александр Степанович Засядько без малейшей приязни смотрел на арестанта высокого мужчину лет под тридцать с глубокими ранними залысинами на сильно вытянутом черепе и пучком поросли под носом, заменявшим усы по новомодному европейскому фасону. Породистое лицо, украшенное парой синяков от тёплого приёма в камере или любезностей полиции, излучало уныние.
Так что, будьте любезны, гражданин Засядько, при сём субъекте единственная бумажка, в ней вы записаны. Значицца, знакомы с ним?
Не имел чести ни слышать, ни видеть, ни в переписку вступать. Я могу идти, гражданин пристав?
Погодите! взмолился задержанный. Я не тратил времени на переписку. К вам множество желающих будет, хотел первым успеть.
На столе в кабинете пристава 6-го Тверского участка лежала вырезка из французской газеты, перепечатка из «Московских ведомостей» о создании ракетной академии с торжественным обещанием: через десять лет первый реактивный экипаж взлетит на околоземную орбиту, ещё через десять первый гражданин Российской Республики увидит Землю с космической высоты. Там же сообщалось о наборе в штат академии.
Стало быть, ракетчик из Парижу к нам пожаловал, хохотнул пристав, и его глумливый смех да боли напомнил грабителя с Тверской.
Зря! В объявлении определённо указано: только граждане России.
Но я гражданин! возмутился незадачливый покоритель междупланетного пространства. Бандиты украли мои документы, но остались же записи с семнадцатого
По лицу полицейского Засядько догадался, что для обращения в архивы понадобится толчок, равный по силе тропическому тайфуну. Парень с синяками на лице торопливо рассказал свою историю бегство родителей из корниловской России из-за ссоры Пауля Тилля с генералами Директории, служба во французской авиации, космическая фантастика после войны. Поведал о прискорбных обстоятельствах приезда обобран до нитки, не пущен в родной дом. Да ещё полиция вешает убийство гимназического друга.
Боюсь, изыскания в архивах ни к чему доброму не приведут, остудил кандидата Засядько. Ладно, отец ваш пострадал от корниловского произвола, за неприятие диктатора-узурпатора честь ему и хвала. Но вы! Как бы ни ругали мы Лавра Георгиевича, он офицеров собрал, сколотил из остатков Русской армии какое-никакое войско и немцев отбросил от Минска и Киева, отчего смог подписать с ними мир на не самых худших для России условиях. Где вы были тогда? Били кайзеровцев на французском аэроплане? Брависсимо, только это чужая война. Если все ваши слова подтвердятся, гражданин Тилль, вы считаетесь дезертиром.
Но амнистия
Амнистия освобождает от ответственности, но не означает забвения. Говорите, отец обеспечен? Так молите у гражданина пристава дозволения отправить ему телеграмму в Париж, пусть пришлёт денег на обратный билет. И прощайте, герр Тилль. Или как вас там?
Не могу, глухо возразил арестант. Я поклялся ему, что буду в России делать ракеты! Если нет другого выхода, судите меня. Отсижу и снова приду в академию.
Засядько встал, давая понять разговор окончен.
Результат будет тот же. Лётчик? В них нужды не вижу, до полётов человека в ракетном аппарате ещё много лет.
Сударь, я закончил петроградскую техноложку! Механику, слушал курс химии по взрывчатым веществам! Георгий, отбросив сдержанность, почти кричал. Я знаю виды топлива! Я умею делать расчеты по формулам Говарда, Оберта и Циолковского Я
Вы неудачник, герр француз, отрезал Засядько. Ракетное дело требует осторожности, везения. Вы умудрились влипнуть в неприятности на ровном месте. Как же вам доверить топливо, взрывчатые вещества? Да и условия у нас, имейте в виду, совсем не рассчитаны на отпрысков благородных семей с собственными домами на Тверской.
Но я выжил в двух десятках воздушных боёв, когда многие, куда более опытные авиаторы получили своё развёл руками Георгий. Неужели вы мне не дадите хоть маленький шанс?
Я не даю шансы. Только работу. Для вас у меня её нет.
Он бросил Тилля в убитом состоянии. В этом же расположении духа кандидат в ракетчики пребывал ещё три дня, отбиваясь от соседей по камере, глотая несъедобную бурду и периодически отвечая на вопросы полицейского следователя с какой целью отправил в лучший мир гимназического приятеля. Когда отчаянье полностью затопило душу, очередной грохот замков в железной двери камеры ознаменовал вызов к тому же приставу и новую встречу с Засядько.
Тилль Уленшпигель? Согласно народному фольклору плут, надувала и вообще отвратительный персонаж.
Нет! Тилль это фамилия.
Знаю, ректор академии вытащил пару французских журналов. Фантастика, конечно. Но Вы пишете, что рулевой ракетный двигатель может быть только жидкостный, но никак не твёрдотопливный. Что гироскоп в ориентации междупланетного аппарата будет работать так же, как на Земле. Что в надутом воздухе костюме для открытого эфирного пространства путешественник не сможет свободно шевелить руками
Нужна особенная конструкция сочленений на локтях и плечах!
Засядько сгрёб журналы в стопку.
Касательно тёмных мест биографии придётся ещё подумать. Но, по крайней мере, вы действительно мыслите инженерно.
Георгию почудилось, что через решётчатое окно участка пробился луч света.
Вы берёте меня в
Нет. Но из полиции вызволю. Под своё ручательство.
Пристав солидно кивнул.
Громадное пространство от Парижа до Москвы Георгий преодолел за четверо суток. На следующий шажок чтобы приблизиться к Академии ушло шесть дней. Он был готов двигаться по дюйму, по микрону, но двигаться!
Потому что звёзды не только холодят. Они ещё и зовут.
Глава третья. Послевоенное и предвоенное
Бурный водоворот политических событий в послевоенной России привёл к смене думского большинства и перетряхиванию состава правительства. На фоне министров-однодневок, порой включая самого премьера, Кельчевский смотрелся неким островком стабильности, эдакой скалой в людском море. Он считался героем войны с Турцией. Дабы принизить заслуги генералов Директории, ныне опальных, их достижения приписывались военачальникам Кельчевского. Победы, истинные и мнимые, сложили мифологию Республики. Она не отринула традиций Полтавы и Бородино, но требовались персонажи новой, послеимперской эпохи. Анатолий Киприанович испытывал порой странное ощущение памятника самому себе. Его терпели, его тянули на свою сторону и правые, и левые, но реальное влияние слабело. Армия была сокращена самым радикальным образом, политики считали, что в союзе с Германией, потрясённой к тому же внутренней революцией, нет непосредственной внешней опасности; бюджетные ассигнования полились в укрепление экономики, то есть в бездонные карманы распределителей этих ассигнований. Военное министерство наполнилось новыми людьми, отчасти не от высокой их компетенции, а от угодливости очередному премьеру.