Да и куда мне на сторону с моими ногами?
- Неужели вы серьезно считаете, что весь выход в надомной работе?
Он как-то значительно посмотрел на меня, ответил не сразу.
- Если говорить всурьез, то работать на земле надоть. А ткацкое дело чтоб в подспорье шло, как в старину. Ведро - в поле старайся, а облак налетел, дождем прибьет землю - шагай в цех, кто домой - тки. Зимой делать нечего - опять тки. За работу в поле тожеть платить надо. Тогда земля себя оправдает. И тканье хорошее подспорье, - ноне матрасы, завтра мешки, послезавтра чего другое. Оно и пойдет дело-то вкруговую, внахлест, значит. А теперь что? Вот вы сказали, что дома вред от стана. А здесь? Свели нас до кучи... Али тут не вред? Вон хлопья-то несет, как в хорошую метелицу. Да что говорить! Ничего от этого не выгадали. Только начальства поболе стало. А в колхоз все равно гонют.
Он скрутил цигарку и вдруг, без видимой связи, перевел разговор на землю:
- Луга ноне в воде. Вот по коих пор вода, - он провел ладонью выше колен. - Трава - одни макушки поверху. Мы и сшибаем их. Кабы зима ранняя не ударила. Вот запоешь! Коров придется сводить. - Он затянулся дымом и задумался.
- Семья-то большая?
- У нас семья и в работе подспорье.
- Дети помогают?
- А как же! У нас работа не только в цеху. Тут я за станом тку семь часов. А дома надоть шпули намотать, подготовиться... Значит, часа четыре ребятишки мотают. Видишь, оно у нас, дело-то, по-артельному поставлено. Одна видимость фабрики то есть.
- А если домашних нет?
- Тогда все самому надоть.
Я подозвал мастера, который вертелся возле нас:
- Скажите, сколько часов работают ваши ткачи?
- Семь часов...
- А где шпули они мотают?
Он замялся, поглядел на Демушкина, тот отвернулся и дымил, как паровозная труба.
- У нас есть тут пристройка... - сказал мастер. - Там наматывают шпули для платтовских станков.
- А для ручных станов где мотают?
Мастер опять посмотрел на Демушкина.
- А ручные станы в подспорье стоят. Они вроде как сверхплановые. Матрасы ткут - и больше ничего. Кули еще.
- Это неважно.
- Как неважно? Такую продукцию на поток не поставишь... индустриальную основу чтобы... А здесь на добровольных началах.
- Да боже мой! Где они шпули мотают?
- Ну где?.. На дому.
- Понятно. Пожалуйста, оставьте нас вдвоем.
Мастер отошел.
- Вы мне больше ничего не хотите сказать? - спросил я Демушкина.
Тот покосился на спину мастера и понизил голос:
- Ежели вы насчет женщин интересуетесь, которых притесняют, тогда пройдите в пристрой. Там есть Полька Мокеева. Только я ничего не писал и знать не знаю...
Пока мы разговаривали с Демушкиным, ткачихи переглядывались, делали какие-то таинственные знаки руками и наконец все перестали работать. Наступила непривычная тишина. Я шел к выходу и спиной чувствовал, как сверлили меня любопытные взгляды. И летел за спиной приглушенный говорок:
- Из райкома, что ли?
- Говорят, из газеты, Демушкин стукнул.
- Ну? Теперь его Васютин проглотит.
- А может, подавится?
Перед деревянной пристройкой меня догнал мастер.
- Вы Мокееву ищете? - торопливо спросил он.
- Я?!
- Мне Демушкин сказал, будто вы у него выспрашивали. Я сейчас позову.
И не успел я остановить его, как он растворил дверь и крикнул:
- Поля, выйди на минуту!
На пороге появилась женщина лет тридцати, в синей кофте и в цветной косынке. Она была недурна на лицо, и фигура еще сохранилась, особенно бросались в глаза ноги - сильные, хорошо развитые в икрах, и тонкие, сухие в лодыжке, обхваченные белыми носочками, словно забинтованные перед пробежкой. Вся она так и располагала, манила к себе; и только черные, узкого разреза глаза ее смотрели недоверчиво и диковато.
- Товарищ из газеты к тебе, - сказал ей мастер, улыбаясь.