Этот труд посвящен реальной истории известных европейских сказок.
А разве есть какие-то другие версии?
Конечно, с энтузиазмом, не знающим границ, она подхватила книгу, и поверь, то, что ты читал в детстве, это очень облагороженная история. Например, ты помнишь Сказку о спящей красавице?
Конечно, кое-кто именно этим вчера и занимался, с огнем в глазах я намекнул, как прошлым вечером, дождавшись, когда Маша уснет, я забрался под одеяло и начал осыпать ее тело поцелуями.
Пробуждение от возбуждения мое личное изобретение, чем я немало гордился.
Я не об этом, дурачок! она махнула рукой. Вспомни: красавица укололась о веретено, после чего впала в вечный сон до тех пор, пока ее не поцеловал прекрасный принц. Знаешь, что было в старом оригинале? Много лет спустя после укола мимо домика, где спала красавица, проезжал король. Заглянув в дом, он сразу смекнул, какую выгоду можно извлечь из столь пикантной ситуации, и изнасиловал спящую бедняжку.
Ты шутишь?
Уверяю тебя, это правда. Как водится в таких ситуациях, девочка забеременела и, более того, родила прямо во сне. Кстати, разбудили ее именно дети, искавшие грудь.
Какой ужас! Похоже, в средневековье процветал такой же разврат, как и сейчас?
Я тебе еще не такое расскажу, с жаром она принялась пересказывать мне знакомые с детства истории на новый лад.
Слушая философские речи голой Марии, я понимал, насколько нелепо и в то же время прекрасно выглядят наши отношения. Понемногу я начинал влюбляться.
* * *
Тайные встречи с Машей продолжались еще довольно долго. Как ни странно, неловкость между нами исчезла довольно быстро, каждый был искренен и не строил иллюзий. Искусству любви я обучался гораздо быстрее, что предметам в колледже. Я учился чувствовать Машу, подстраиваться под ее дыхание и настроение, был изобретателен и каждый раз предлагал иной угол обзора. Однажды, после очередного нежного секса, я подошел к уже знакомым книжным полкам. Там стояли книги по живописи, музыке, а еще много поэзии, классика, Библия.
Маша, почему здесь так много Достоевского? Разве из его книг не сочится та самая беспросветная хтонь, которую ты так боишься? спросил я, еще не доросший до подобной литературы.
Вместо ответа она молча встала и, обнаженная, взяла в руки том «Братьев Карамазовых», открыла заранее помеченную видимо, любимую страницу и начала цитировать:
Что уму представляется позором, то сердцу сплошь красотой. В содоме ли красота? Верь, что в содоме-то она и сидит для огромного большинства людей, знал ли эту тайну или нет? Ужасно то, что красота еще не только страшная, но и таинственная вещь. Тут дьявол борется с Богом, а поле битвы сердца людей.
Моя муза закончила читать и с вызовом посмотрела на меня:
Разве это не гениально? Красота обладает созидательной силой, только если она служит добру, понимаешь? Достоевский вовсе не депрессивен, он учит нас жить, очищаться, духовно расти и делать правильный выбор.
И какой выбор сделала ты? Исправили ли эти книги твою жизнь? выпалил я. Почему ты ничему не научилась из них и по-прежнему позволяешь себе оставаться несчастной? я говорил искренне, желая Марии добра; уже не один месяц мое сердце сжималось, понимая, что ей не место здесь, не место даже рядом со мной.
Маша дерзко посмотрела на меня.
Замолчи, тихо попросила она.
Извини, я не хотел
Дима, замолчи, пожалуйста.
Наступила тишина. Именно этот момент стал началом конца наших отношений. Не желая того, я вскрыл старые раны Маши, слишком точно и метко попав в центр боли.
В тот вечер я молча оделся, вышел и до сих пор не смог найти ответа, как бы все сложилось, если бы я остался там, рядом с близким сердцу человеком.
* * *
Как бы то ни было, вскоре мы помирились, но прежние отношения было не вернуть. Что-то надломилось в Маше после того разговора, как будто лед, на котором она стояла, уже очень давно таял, медленно, но невозвратно предвещая смену сезона. И я, вступивший на этот лед вслед за ней, слишком сильно перегрузил его, вызвав трещины по всей поверхности. Лед тронулся, она успела сойти на противоположный берег; я же остался там, где и был. В ее прошлом.
Нас больше не связывал секс, но осталась дружеская связь. Со временем я стал отмечать все большую и большую задумчивость во взгляде девушки. Наконец, Мария объявила, что уезжает в Москву. Настал мой черед обижаться и недоумевать:
Как, почему и к кому ты уезжаешь?
Я стала общаться со старыми друзьями, Дима Поискала вакансии организатора частных выставок. Я нужнее там, вернее, здесь я точно никому не нужна, а там может, и пригожусь. Там хотя бы есть надежда.
Маша, я люблю тебя, я простонал слова, которые следовало произнести гораздо раньше.
Спасибо тебе. Ты помог мне поверить себя и в то, что я еще что-то значу. Спасибо тебе, Дима, не обращая внимания на признание, только лишь и произнесла она.
Мы еще долго стояли и смотрели друг на друга, не решаясь отпускать навсегда.
Помимо самых нужных вещей, с собой она увезла любимые романы Достоевского.
Глава 2
Последний учебный год подходил к концу. Я все ещё ломал голову, чем хочу заниматься после окончания колледжа. Будущее казалось мне неопределенным, но однозначно светлым.
Я не могу сказать, что приобрел много друзей за учебные годы. Скорее, как и в школе, не нажил врагов. Багаж знаний был ограничен, набор близких еще меньше, а копилка так и вообще пустовала.
Сразу после отъезда Марии я подружился с еще одним преподавателем это был неприметный на первый взгляд физкультурник. Именно с ним мы грузили вещи Маши, помогая ей с переездом в Москву, и после того, как я в последний раз помахал девушке в мутное стекло вагона, мы остались одни на перроне. При виде отъезжающего поезда, увозящего любимую, становилось не по себе и хотелось бежать за ним, как дворовый пес, до самой столицы. В тот момент мне казалось, что нить между мной и Машей разорвана навсегда, но я ошибался.
Хорошая она девушка, просто не повезло по жизни задумчиво сказал мой новый знакомый, Юрий Михайлович.
Я думаю, там ей будет значительно лучше, она заслуживает счастья и успеха, выдавил я, стараясь прогнать предательские слезы.
Пошли, обсудим все это, раз уж сегодня такой день, предложил мужчина, видимо подметив мое состояние.
Так я впервые оказался в его доме на окраине города. Дом был не новый, но везде чувствовалась рука хозяина: крепкий забор, ухоженное крыльцо, просторный гараж с наваренными полочками по бокам. Именно туда он повел меня в первую очередь. Гараж представлял собой не столько помещение для хранения машины, сколько место памяти: вдоль всей стены были развешаны медали, расставлены кубки и приклеены фотографии.
Да вы добились приличных успехов! не очень искреннее воскликнул я.
Да-да, я погремел в свое время и отдал боксу много лет жизни. Мастер спорта, весь Союз объездил с выступлениями!
А почему завязали?
Травмы, да и не всю жизнь же мешки колотить Ты же знаешь, я до сих пор веду секцию, учу детей, как постоять за себя в драке, а ещё лучше как её избежать.
К своему стыду, я вовсе не знал ни о спортивном прошлом, ни о тренерском настоящем дядя Юры так он попросил себя называть.
Да что эти блестяшки рассматривать, я тебе совсем не то хотел показать. Вот, смотри, он подвел меня к фотографии в углу.
С фото на меня смотрел помолодевший дядя Юра, а ещё совсем юная девушка лет шестнадцати с медалью в руках и озорной улыбкой победителя.
Маша, пораженно произнес я.
Она самая, гордо ответил тренер. каких только медалей не брала! Они с матерью тогда жили здесь недалеко, мы дружили семьями, и девочка была мне как дочь. Помню, как я ходил на разборки с местной шпаной, которая обижала её. Вроде бы с тех пор никто уже никто не смел подходить к ней. Вроде бы даже пару носов сломано было усмехнулся в густые усы дядя Юра.