Да!!
Народ волнуется, принятие присяги остановилось.
Это ты, немец, вор! я обличающе указываю пальцем на дергающегося в руках Хлопуши губернатора. Своего царя предал ради Катькиных подачек!
Рейнсдорп, разумеется, никакой не немец датчанин, но народ в такие детали не вдается.
Не сметь так про императрицу! из толпы арестованных офицеров пытается выскочить, судя по цветному нашейному платку, молодой поручик или подпоручик. И тут же получает от казака плашмя саблей по голове. Падает на брусчатку, пытается встать, но бесполезно.
Тащи губернатора к остальным я машу рукой в сторону толпы пленных.
Царь-батюшка, енерала-то мы не смогли взять. Подуров подходит ближе, вздыхает. Порубили его казачки.
Какого генерала?..
Обер-коменданта крепости, енерала Валленштерна.
Ну и пес с ним! захохотал полковник Лысов. Сейчас и этих порешим.
Я сосчитал офицеров. Двадцать один человек, включая губернатора.
Иван! Опроси офицериков, имена, звания
Почиталин уходит к пленным, а я заглядываю в картину Непейводы. Мужик явно талант. Так точно успел набросать контуры всего нашего «натюрморта». Люди целуют мою руку, Иван читает указ, священник крестом благословляет (тут художник слегка приврал).
Я примерно представляю, что будет дальше с офицерами. Даже внутренне готовлюсь. Но вот стоит ли это видеть художнику? Он ведь потом такое нарисует век не отмоешься. Вот изобразил гениальный Репин, как Иван Грозный убивает своего сына и уже никого не волнует, было ли это в действительности. Все уверены, что Иван Васильевич точно порешил родную кровь. А ведь исследователи потом выяснили, что царевич умер от отравления мышьяком.
Десять прапорщиков начал докладывать Иван. Семь подпоручиков и поручиков, два капитана и один полковник. Ведут себя предерзко, царь-батюшка!
Ничего, это мы сейчас поправим Я в окружении полковников спустился с крыльца. Стал разглядывать офицеров те меня. С вызовом так. Хмурые, озлобленные, с окаменелыми лицами, они стояли в небрежных позах, с руками, засунутыми в карманы, как бы стараясь этим подчеркнуть полное презрение к пленившему их бородачу.
Ти, вор, отвьетишь за все! Рейнсдорп опять начал себя распалять. Я
Бац! Хлопуша ударил губернатора по губам, пленные рванулись вперед и тут же были стиснуты казаками. Щелкнули курки пистолетов
А ну осади! я рявкнул так, что все подались назад. Послушайте меня внимательно и сериозно, господа хорошие. У вас два пути. Один в могилу. Казачки вас растерзать хотят, хоспода. И за дело. Крови невинной вы налили много. Особо, когда по прошлому году станичников картечью покоряли.
Казаки одобрительно ворчат.
Второй путь дать мне присягу и признать своим царем. Служить верой и правдой, замаливать ваши грехи службой. Кто хочет жить, выходи направо.
Я протянул руку, показывая, куда надо встать. Никто направо не встал. Один офицер даже плюнул презрительно на землю.
Ну что ж Хлопуша, вешай губернатора. Вон там, прямо на флагштоке.
Жестокий век жестокие нравы. Попади я сразу Рейнсдорпу он бы меня сначала на дыбу в Тайную канцелярию отправил. А затем с удовольствием, по приказу властей, четвертовал.
Это мы с радостью! У Хлопуши оказалась с собой веревка, обвязанная вокруг тулупа. Он ее быстро закинул на флагшток здания, сделал петлю. Казаки схватили губернатора и поволокли к крыльцу. Перевязали руки назад, сунули его голову в петлю. Многие офицеры смотрели на это с ужасом. Да, господа, вот такое оно крестьянское восстание.
Иван Андреевич! я обратился к Рейнсдорпу. Одумайся, повинись!
Нихт!
Казаки поняли все без указаний, натянули веревку в четыре руки, и губернатор, дергая ногами, взмыл вверх. Народ на площади дружно охнул.
Я же обернулся обратно к офицерам. Живой Рейнсдорп еще дергал ногами, бил каблуками сапог о стену, а я уже ткнул пальцем в пожилого полковника с бакенбардами.
Этого теперь.
Еще двое казаков бросились к мужчине, связали ему руки.
Бога ради! почти расплакался полковник. У меня семья, детки!
Так и подумай о них! Присягни.
В глазах офицера страх боролся с долгом. Последний победил. Я внутренне перекрестился. Убиваю людей. Но с этого начинается любая власть. Елизавета замучила Анну Леопольдовну с сыном Иоанном. Екатерина приказала убить Петра III.
Александр I молча одобрит убийство отца, Павла I. Власть строится на крови. Словно дом на фундаменте. Тот властитель, который боится крови, прольет ее в итоге в разы больше. Или сам сгинет.
Меня уже поколачивало, но я держался. Полковник повис, хрипя, на втором флагштоке.
Кто там следующий? Давай теперь капитанов. Вот этого я ткнул наугад в черноволосого худощавого мужчину с рыбьими глазами в черных буклях на голове.
Я, пожалуй, выберу жизнь, тихо проговорил он.
Николай Арнольдович! изумились сослуживцы. Как можно?
Господа! губы у офицера дрожали. Я последний в роду. Детей нет. Поймите!
Ваша фамилия? я киваю соседнему казачку на кинжал за поясом, тот подает мне широкий бебут.
Граф Ефимовский, с гордостью отвечает капитан, Николай Арнольдович.
И что такой аристократ делает в нашей глуши? хмыкаю я.
Офицеры молчат, потупившись. Ефимовский разглядывает небо.
Небось, сосланы за дуэль? Я угадал? По глазам вижу, что угадал. Ну что, мусью, вот вам кинжал, протягиваю бебут, режьте свою косицу. Больше вы не граф и не дворянин.
Пленные смотрят на меня в еще большем ужасе. Похоже, это их пугает даже больше, чем повешение.
Я так не могу. Ефимовский в шоке. Присяга, ладно. Но графское достоинство Кто же я тогда?
Хлопуша!
Верзила хватает графа за шкирку, тащит на крыльцо. Народ улюлюкает.
Я согласен!!
Дрожащими руками капитан отрезает офицерскую косичку, бросает ее с содроганием под ноги.
Это все?
Нет. Садись за стол я перешел на «ты» с графом. Пиши отказное письмо.
Какое письмо?
Ты, граф Николай Арнольдович Ефимовский, в доброй памяти и трезвом рассудке, отказываешься от графского и дворянского достоинства, добровольно присягаешь истинному императору Российскому, Петру Третьему. Готов служить ему верой и правдой. Писано собственной рукой. Число, год, подпись
Теперь офицеры и вовсе смотрят на меня как на дьявола. С рогами и копытами. Из ноздрей идет серный дым. Полковники и казаки ухмыляются.
А то знаю я вас, умников! Посмеетесь над обчеством, дадите ложную присягу, а потом деру. Упадете в ноги Катьке, она, глядишь, за-ради родовитых папеньки с маменькой простит. А нынче врешь, не обманешь. Пиши два письма. Одно у меня останется, другое в Питер с оказией пошлю. Женушке, лично в руки я оглядываюсь на окружающих, те смеются, хлопают себя по ляжкам. Пусть знает, что графья да бароны пошли на убыль.
Это ты, Петр Федорович, здорово придумал. Мясников в удивлении качает головой. Обратной дороги им не будет.
Катька тебя, царь-батюшка, с амператоров разжаловала, смеется Лысов, а ты ее графьев да книзей разжалуешь. Сочтетесь.
Хлопуша, я, игнорируя полковника, поворачиваюсь к каторжанину, вздерни второго капитана. Чтоб быстрее думали. Некогда мне с ними валандаться.
Вот эта византийская жестокость и сломала офицеров. Они попятились назад, закрестились. Потом по одному, с рыданиями и зубовным скрежетом, начали мне присягать, отрезать косички и писать отказные письма. Лишь трое передумали и были повешены.
После такого присягу оставшихся горожан я, разумеется, перенес на следующий день и распустил народ.
Как же обмельчало офицерство, вздохнул Подуров, когда мы входили в губернаторский дом. Вот во времена Петра Какие люди были!
Я покивал. Действительно, в царствование Петра Великого гнет на крестьянство был не меньше. По подсчетам некоторых историков, население России уменьшилось на четверть. Но не было такого жуткого культурного разрыва между дворянами и крестьянами. При Екатерине же аристократы стали, по сути, иноземцами французский язык, образование как в Европах приглашенными «мусью» Обязательную службу в армии им отменили, телесные наказания тоже, поместья с крепостными на, получи. Вот и сгнила элита. Удастся ли вычистить эту плесень из страны?