Молли! Молли! откуда-то со стороны кустов шёл этот невнятный мычащий голос, Вы Молли не просто это, то, это.., Вы, Молли, Вы, Вы богиня!
Пьянючий Джон, первым поймав разбойничий кулак, тут же навзничь пал на землю, откуда подниматься он не желал, так и ползал, сидел-стоял на четвереньках, толком не понимая, что тут вообще происходит. Тут же подоспел Том и подал ему руку, что-то спросил, проверил мол, цел ли, всё ли на месте, и убедившись, что всё в порядке, повёл его к номеру, попутно пригрозив стоявшей в растерянности этой псевдо Молли. А Гофман, всё не отпуская Миледи, стоял и недоумевая продолжал наблюдать всю эту странную картину со стороны. Джон продолжал что-то мычать, с трудом передвигая ноги, он всё звал Молли, причитал и собирал всё до кучи, засыпая на ходу, пока не последний человек из криминального мира Кембридж сити волочит его, судя по всему, до безопасного ночлега. А для чего и зачем так понадобился ему этот Мистер Уайт, да так, чтобы и следить за ним, вероятно, не один день, ехать за ним и защищать его к тому же, зачем? это был тупиковый вопрос для Гофмана, для профессионального человекатени.
.
Кембридж. Англия.Лето 1682гСтранное дело, эта самая жизнь! Вот все ждут, когда время придёт, а оно ведь только уходит. У каждого, естественно, есть свои взгляды на жизнь, на Свет Белый, и ощущения этой самой жизни также, у каждого свои. Возможно, в чём-то они, конечно, и поддельны, притянуты какой-то общей нитью к выбранным скрижалям времени, к ориентирам эпохи, но, по сути, эти ощущения, что есть в человеке они неповторимы. У каждого свой задел, свой шаг, свои лучи, отрезки и повороты, вроде всё понятно и прозрачно, но бывает и так, так случается, что увлёкшись чем-то очень глубоко, взор человека ограничивается и погружается в какое-то другое, своё измерение. Солнце взошло, а его никто и не заметил. Большинство невидящих Солнца, да, они конечно, натурально, топчут пути рутины, тянут, так сказать, лямку и тот естественный ход времени им уж давно так рьяно не бросается в глаза, но существуют в том остатке большинства и иные тому причины, за исключением, конечно же, влюблённых, их слепота это вообще отдельная вселенная, неподдающаяся изучению. Есть так же и ментальные погружения в глубины, откуда разум человека достаточно редко обращает внимание на какую-либо обыденность. С подобным, как раз таки, часто сталкиваются творческие и учёные личности, особенно в моменты переживания своих длительных непролазных экспедиций к своим целям. Они с потом и болью пронизывают все, те пути своим характером, своей тотальной вовлечённостью в дело, отчего со стороны эти учёные и творческие люди часто и кажутся многим, будто бы они попросту витают где-то в облаках. Так вот однажды в подобный капкан вовлечённости и попал Эдмунд Галлей, ему всё не давала покоя одна комета. Он и раньше-то был с головой погружен в ночное звёздное небо, а из регулярных путешествий он максимально ёмко привозил, нет, не дары, а цифры, статистику, научные наблюдения и полезные открытия, но на этот раз, его научная прыть и амбиции первооткрывателя обрели уже совершенно иную степень кипения. Последние года три, практически сразу после публикации его каталога звёзд южного неба, он стал словно бы одержимый. Галлей безвылазно увлёкся историей одной кометы, которая спустя чуть более семидесяти лет должна была вот-вот снова показаться на небосводе.
В Кембридж сити мерно двигался вперёд самый обыкновенный день. Он привычно нёс в себе всю летнюю суету, обильно витающую исключительно близ университетских площадей. Ну, а в целом, был день как день ничего особенного: равномерно пасмурное небо, стабильность в давлении и традиционная неспешность улиц, правда, местами пульсировали абитуриенты и эмоционально переживали родители. Галлей к тому году, будучи уже весьма известной личностью в мире науки, по-прежнему продолжал сохранять внешний облик молодого человека, впрочем, эта его моложавость также приходилась и на его эмоциональный, порой очень даже импульсивный фон, хоть ни что из того абсолютно никак не умоляло всех его талантов. Примерно после обеда, он пулей вылетел из дверей Тринити-колледжа, затем стремглав протиснулся сквозь толпу студентов, и чуть ли не подпрыгивая, направился к Ньютону.
Скоро, скоро, уже скоро! с порога вещая, влетел он в кабинет, вы не представляете! Скоро, буквально вот уже в самом начале осени она будет уже зрима! он безудержно слонялся по комнате, жестикулировал и восторженно тараторил, Сэр Ньютон, вы даже себе представить не можете, насколько ваш вклад, ваш телескоп повлиял на меня! Да и не только на меня! Но я
Да, да, приветствую вас Мистер Эдмунд, не поднимая головы, и не отрывая пальцев, Ньютон одновременно сверял что-то в трёх или даже четырёх книгах и в паре толстых тетрадей, раскиданных по столу.
Сэр, друг вы мой, я только что из библиотеки, точнее даже сказать, из архива. Признаться, я даже уже счёт дням потерял, Галлей продолжал нервозно метаться по комнате, мимолётом таки решив, заодно засунуть свой нос в обеденный серебряный поднос, что стоял на другом конце стола, о! А это что тут у вас? Булка? Или пирог? Ммм, с капустой! Я позаимствую? уже жуя, спрашивал он.
Вы же в Лондон уехали, Мистер Галлей? Какая библиотека, какой архив?
Ммм, недовольно покривился он, Сэр Ньютон, вы, как всегда, в своём репертуаре! Я чуть зуб не сломал! Этой булке, этому пирогу, чёрт, дня два не меньше! Вы снова, вероятно, чем-то увлеклись и позабыли о делах насущных.
Что там с библиотекой? совершенно спокойный, будто бы даже и не слышавший того отрезка бытовых эмоций, он продолжал свои рабочие сверки, при этом он умудрялся ещё и что-то записывая в отдельно лежащую тетрадь.
Библиотека, а да! Прилетит! Уже скоро, совсем уже скоро прилетит!
Кто прилетит? Серафим?
Ну, я же вам уже говорил, рассказывал! Помните? Я и писал вам, комета прилетит, появится! Обозримо она вот-вот уже появится буквально в этом году! На востоке она, конечно, будет лучше наблюдаться, где-нибудь там в Варшаве или Киеве, но любоваться ей мне недосуг, я же не художник какой-нибудь. Я и явился к вам так внезапно, мне говорить с вами нужно, может вы натолкнёте меня на мысль, может откроете мне что-нибудь. Вы же всегда тем и отличаетесь, что мыслите нестандартно, оригинально, чего мне сейчас, знаете, очень не хватает.
Поговорить, то я только за, но на это, Ньютон, то тянул, то делал паузы в словах, так и не отрываясь от пристального процесса сверки данных, на это, на это надо выбрать время. Ведь ваш вопрос то наверняка потребует не один час на толкования? он вновь записал что-то в толстую тетрадь и задумчиво встал у окна, а времени Чёрт, а может всё дело во времени? В сроках? Оттого и реакции такие
Сэр, вы тут? Вы это сейчас кому говорите? с иронией напомнил о своём присутствии Галлей.
Конечно же, всё дело во времени! Вы умница Мистер Галлей! Ньютон с улыбкой и каким-то торжеством, впервые за весь их этот диалог, наконец, теперь уж прицельно и точно посмотрел в глаза Мистера Эдмунда. Воспрянул, он точно также в порыве схватил с подноса другую оставшуюся часть того же самого чёрствого пирога и начал привычно жевать, крошить, и энергично топтаться и ходить от стеллажа к столу, а от стола к окну. При этом он всё что-то позитивно приговаривал: поговорим, обязательно поговорим, но не сегодня, мой друг, это точно. Поговорим, поговорим!
Галлей только хотел втиснуть какой-нибудь альтернативный вариант событий дня, как сзади раздался голос.
Лучше всего это будет устроить завтра. Завтра у вас, Сэр Ньютон пары стоят только с утра, и главное, лаборатория завтра будет не столь активна. Завтра, в обед, бесшумные шаги, внезапный человек за спиной, его голос всё вместе, словно бы изморозь прошла по спине Галлея. Он, разумеется, тут же обернулся и увидел молодого человека, почти его ровесника, который продолжал увлечённо доносить информацию, Сэр Ньютон, это невероятно, но процесс пошёл! Правда, пока медленно, но пошёл! Я только что из лаборатории.