Позади слышатся два поворота ключа в двери. Лори по привычке слегка дергается. Хотя, возможно, виной тому всего лишь вязкая тишина, приумножающая даже шорох собственного дыхания.
Ты что-то хотела?
Лори оборачивается, не зная, как действовать дальше. Из шестой двери на порог выходит высокая стройная женщина. Волосы у нее распущены, хотя когда-то явно были частью прически, поскольку у основания лежат неестественно и спутанно. На ней белое платье с v-образным вырезом и короткими рукавами. Лори встречала ее раньше. Она вроде как занимается творческой работой: руководит театром и художественными кружками. Впрочем, познакомиться ближе им раньше не доводилось, даже несмотря на уговоры доктора Фаррелла. Неудивительно, что ни одна, ни другая имен не припоминают.
Я Я опять не могу заснуть. А медсестер нигде нет. Сестринская закрыта, и я подумала
Прямо за темноволосой женщиной появляется и Питер. Первое, что замечает Лори, его бледно-голубую рубашку с двумя расстегнутыми верхними пуговицами и черный развязанный галстук, безвольно болтающийся на шее. Его взгляд мгновенно меняется, и из Питера он мгновенно превращается в доктора Фаррелла. Он что-то шепчет женщине рядом, и та возвращается в кабинет.
Что-то случилось?
Лори неуверенно опускает голову, понимая, что ее присутствие здесь неуместно до высшей степени неловкости.
Я не могу заснуть, Она делает короткую паузу, чтобы собраться с мыслями и все же произносит: Можно с вами поговорить? Я знаю, уже поздно, но днем
Питер к этому моменту уже завязывает галстук, и от Питера больше не остается ничего.
Проходи.
Лори проходит в кабинет, но поднять головы так и не решается. Она замечает, как женщина в белом платье поправляет колготки и надевает туфли, а еще замечает, как на столе тлеет недокуренная сигарета.
Я прошу прощения за все, что тебе довелось увидеть.
Это я должна извиняться. Ваш прием давно закончился.
Он убирает в раковину два бокала, в сервант ставит наполовину опустошенную бутылку вина, разбирая всю рабочую романтику по кускам.
До завтра.
До завтра.
Питер кивает, и женщина в белом уходит, плотно закрыв за собой дверь, и теперь кабинет вовсе не отличается от того места, куда Лори ходит почти каждый день. Разве что только за окном сейчас темно, и лица доктора Фаррела в таком свете она ни разу не видела.
Тебя беспокоит что-то еще?
Я не могу уснуть. Сегодня днем меня не звали на капельницы, и ночью Ночью все было прекрасно. Но у меня есть один вопрос. Это вы забрали мой дневник?
Питер приподнимает ручку и снова опускает на стол в попытке уравновесить растерянность со спокойствием.
Да, это так. Его нашла уборщица и передала мне. Но прошло уже два дня, почему ты спрашиваешь только сегодня? этим вопросом он хочет обрубить возможную кучу претензий, но их, кажется, и не будет.
Я не знаю. Просто Я не знаю, имею ли право так говорить, но это личное.
Это определенно так. Понимаешь, эта вещь сумела восстановить пробелы во многих других вещах, включая даже пару вопросов со стороны полиции, но это мы с тобой обсуждали. В том числе она помогла и мне развеять определенные сомнения по поводу твоего диагноза. И завтра, если бы ты не оказалась сейчас здесь, я бы серьезно с тобой поговорил об этом. Здесь не может быть секретов, а если они и есть, то рано или поздно становятся явными. Ведь ты сама просила о помощи и сама согласилась на лечение. Так почему? Я, честно, многое узнал и отчасти могу тебя понять. Я до сих пор не смог бы себе представить твой рассказ об этом человеке. И вот теперь я исключил вариант того, что ты лжешь. Пару дней назад на одном из полей вдоль западной трассы был найден автомобиль, принадлежавший человеку по имени Альфред Джефферсон, и в нем же были твои отпечатки, которые, судя по всему, преступник даже не пытался скрыть. Там даже стоял бумажный стаканчик со следами помады. Но это не все. В подвале дома мистера Джефферсона также были найдены твои отпечатки и вещи, доказывающие твое пребывание там. Дальше. Было найдено тело самого мистера Джефферсона неподалеку от его автомобиля. И рядом платье. По описанию именно то, о котором ты когда-то упоминала, Лори. Это все. Человек, похитивший тебя, умер больше двух недель назад. И, соответственно, здесь его никогда не было.
Питер прерывает речь, а затем встает, чтобы поставить чайник и как-то нарушить повисшую тишину. Лори сидит молча, выбрав глазами точку на его столе. На нее словно свалилась гора снега или льда. Внутри что-то перевернулось и резко запротестовало. Этого просто не может быть, ведь она чувствовала, чувствовала каждое касание, слышала каждое его слово и ловила каждый взгляд. Она все это чувствовала, но никак не могла придумать, нет.
Питер возвращается на место с чашкой чая и протягивает ей.
Все, что я тебе сказал, это то, что тебе придется принять самой, и ни одна капельница или таблетка не сможет помочь тебе. Мне жаль, что все вышло так спонтанно, возможно, стоило подготовиться, но я тебе не враг и мне ни к чему держать от тебя что-то в тайне. И я рад, что могу сказать тебе правду сейчас, когда не все еще потеряно. Если понадобится, я повторю тебе эту историю еще сто раз, чтобы на сто первый ты поверила. Мы не раз с тобой говорили о том, что Его не существует. Все, что ты ощущаешь здесь, вызвано бешеными дозами психотропных веществ в твоей крови. Это как яд, и в таком количестве просто не может обойтись без последствий. Все записи, созданные тобой с самого начала воспоминания о твоих видениях, но я не имею права отрицать, что основа их содержания была реальна, ведь здесь никто по-прежнему не знает, что с тобой сделал этот человек. И это Ужасно.
Вы не верите мне, да? Если все было так ужасно, зачем же мне проживать это еще раз? То есть я все это время разговаривала со стеной?
Нет, не со стеной, но с тем, кого ты себе представляла. Галлюцинации, возникают вечером, в твоем режиме около одиннадцати, продолжаются несколько минут до прихода санитаров и медсестер. Я абсолютно уверен, что их можно назвать пазлом, собранным тобой из обрывков старых воспоминаний и воспоминаний о буднях здесь. Я очень рад, что могу сказать тебе это сейчас. Пройдет время, прежде чем все наладится, но пообещай мне, что будешь держать эти слова поблизости. Вспоминать, когда снова будет страшно. Хорошо?
Лори хочется молчать. Ей кажется, будто чувства вновь обесцениваются какой-то ложью.
Знаешь, это не лучшая колыбельная на ночь. Я могу дать пару таблеток, но нужно ли тебе снова спать? Я могу попросить медсестер не будить тебя завтра рано. Выспишься, отдохнешь, подумаешь или порисуешь. Проведешь ночь так, как хочешь ты, а не он.
Да Наверное
Конечно. Все это сложно принять, но я знаю, что ты справишься. Главное сейчас вспоминать. И чем скорее ты разберешься с этим, тем быстрее сможешь вернуться домой.
Можно мне идти?..
Разумеется.
Питер делает глоток из голубой чашки и протягивает Лори черный блокнот.
И она медленно, словно оглушенная словами, бредет к выходу.
Питер допивает чай до самых чаинок и вновь ставит чашку на блюдце, складывая руки в замке вокруг. Все, что так внезапно случилось сегодня, прервав титанически осуществленные попытки наладить личную жизнь, снова оставляет его наедине с кабинетом.
Он достает из стола серый блокнот и открывает по одной из десятков закладок страницу с короткими выписками.
19.01.1991 Лори. Дневник
Я кое-что помню из детства. Когда я была маленькой, то по поводу моего лечения мама всегда обращалась к дяде Альфреду. Он был врачом общей практики. А когда мама умерла, то я сама ходила за рецептами на снотворные. Он, конечно, всегда отговаривал меня, но я ужасно спала с тех пор. Обязанностей стало больше, а сил не было. Рой все реже приходил домой на ночь, и тогда я спускалась на кухню, выключала в доме свет, зажигала свечи и долго пила чай, наблюдая за пустым двориком Уотсонов. Иногда разговаривала с мамой. Особенно после похорон. Мне казалось, я все еще ощущала ее дома. Или иногда на мгновение слышала ее парфюм. Так сложно было открывать дверь в ту комнату, где она умирала, и протирать ее трюмо, наблюдать, как пыль копится на флаконах ее духов и украшениях в открытой шкатулке. Сложно было протирать зеркало и не видеть ее в отражении. Я так винила себя после ее смерти, потому что в один дурацкий день пошла за этими ненужными кистями, а должна была остаться с ней. Рой просто чудом вернулся со смены, его не должно было быть дома, должна была быть я