Если честно, я хотела бы задать ей еще пару маленьких вопросов о некотором пустыре рядом с магазином. Однако мне почти удалось убедить себя, что та ночь была продуктом остаточных знаний по литературе из колледжа и нервов по поводу денег.
Сотрудница лет двадцати подходит к нам, чтобы выключить сигнализацию.
Давайте я введу код. Она наклоняет голову и говорит Ба снисходительным тоном: Мы не можем позволить нашим гостям бродить где угодно, так ведь?
Ба выпрямляет спину. Она все еще величественна и элегантна, сливовая водолазка подчеркивает белые волосы.
Ее самоконтроль впечатляет. Ба ненавидит такое обращение. Надеюсь, эта девочка не попробует назвать ее «милая», а то выговора не миновать.
Ты уверена, что хочешь на улицу, Ба? Дождь вот-вот начнется.
Я уже давно не боюсь промокнуть. Венозными руками она хватается за ручки коляски. Я с ума схожу в этой комнатушке. Просто вернемся к обеду.
Воздух снаружи похож на тропики несмотря на раннюю весну, сейчас очень тепло и сыро. С деревьев, загораживающих автомобильную дорогу, раздается пение одинокой птицы.
Я направляю коляску к прямоугольным клумбам, расположенным в сетке их потрескавшегося тротуара. Похожи на могильные плиты.
Побыстрее, девочка моя. Я не младенец, в конце концов.
Я смеюсь.
Ты видела этот асфальт? Если я поеду быстрее, ты вылетишь из кресла при первой же трещине.
Тогда развернись еще раз, как ты сделала на выходе.
Ты с ума сошла, но я слушаюсь, кручу ее в кресле и на максимально возможной скорости довожу до клумб.
Она в восторге, как школьник, которого отпустили с занятий пораньше, потрясает кулаком в воздухе, хватается за подлокотник снова и радостно кричит, когда из-за трещины на дороге ее подкидывает в кресле.
Довольна? Я смеюсь и притормаживаю, поворачивая Ба лицом к клумбам ярко-желтых нарциссов, склонившим головки будто в молении, и хору крокусов с лавандовыми шейками.
Я останавливаю кресло у скамейки и подпираю тормоз.
Ба тянется к моей руке, пока я сажусь.
Да, довольна. Она улыбается мне, не цветам.
Я легонько жму ее руку и пытаюсь отогнать подступающие слезы. Недолго осталось нашей маленькой семье. Да, расти с женщиной за шестьдесят и за семьдесят в роли матери было тяжело, но она всегда принимала меня полностью, как я есть. Кто будет так относиться ко мне, когда ее не станет? Лиза? Остин?
Может, это мой страх потери мутит воды моей фантазии и создает в голове радушную компанию мертвых писателей?
Я указываю на цветы.
Похоже, и в таком месте жизнь не запретить.
Хм. Да. Ба смотрит на клумбы, в основном еще спящие под покровом прошлогодней смерти. Она протягивает хрупкую руку к ближайшему нарциссу. Сады так себя и ведут, правда? Воплощают красоту в реальность, даже если на них никто не смотрит. Напоминают нам, что все наше человеческое искусство только отражение чего-то большего. Все сады в мире, наверное, связаны с архетипическим изначальным садом. Осколки рая, разбросанные по миру.
Красиво, Ба. Ты все еще хороший поэт.
Она еле слышно смеется.
Может быть. Ее взгляд обращается ко мне. Ну а ты и твои истории?
Я отворачиваюсь, смотрю на серо-зеленые стебли ирисов, взрезающих темную землю. Слышно, как первая пчела вьется у цветка.
Боюсь, у меня нет времени сейчас.
Ба снова выпрямляется, смотрит мне в глаза.
Чушь несешь и сама это понимаешь, девочка моя. Она поджимает губы в прямую линию.
Все в порядке, Ба. Просто я этим баловалась в детстве
Не только!
Ну да, но
Так когда она выходит? Вот что мне хотелось бы знать!
Ба, не так все просто. Хотя технически могло быть и просто. У меня есть роман, и ничего не мешает мне отправить его в большое плавание
Только вот у дурацкого бестселлера «Звездный фолиант» сюжет невероятно похож на мой. Если я и опубликую книгу сейчас, меня высмеют за вторичность.
Глупышка. Конечно, это непросто. Кто сказал, что будет легко? Ты все еще не поняла, что должна вступить в борьбу!
Какую еще борьбу? Я сразу же сожалею, что спросила. Она волнуется.
Борьбу против коварства зла!
Окей, если я хочу что-то узнать сегодня, то нужно спрашивать быстро, прежде чем истощение ее доконает.
Ба смотрит в сторону дверей:
Как думаешь, уже обед?
Я хочу спросить кое-что, Ба. У нас в стеклянном шкафу есть старинные издания
Она кивает:
Ты хочешь их продать.
Я выдыхаю.
Они стоят чуть больше, чем указано на ценниках. «Волшебник страны Оз» нас бы очень выручил.
«Выручил»? Нужны деньги?
Я прикусываю губу. Ненавижу беспокоить Ба. Или заставлять ее сомневаться в том, что я справляюсь с магазином.
Да, нам нужны деньги. Мы немного не успеваем оплатить налог на недвижимость. И еще нужно было вызывать сантехника. Если продать книгу, то можно заплатить налоги и покрыть пару месяцев здесь.
Ты сама виновата, что сдалась и больше не пишешь. Трусиха! В голосе ее слышен гнев.
Я закрываю глаза.
Птица больше не поет, мир затих, как всегда бывает перед грозой. За деревьями гул машин становится все громче.
Я делаю глубокий вдох, нервно облизываю губы.
У нас не так много покупателей сейчас.
Просто спад. Скоро все наладится.
Надеюсь. А пока ты будешь против, если мы продадим книгу?
Я не против. Но Бобби не говори, он на нее уже давно слюни пускает. Фрэнк мне ее сам подарил, хотя это было так давно, что он уже и не помнит, наверное. Я думаю, он бы понял.
Вот опять. Я почти отговорила себя поднимать эту тему. Но сейчас
Игнорируя «Бобби», я спрашиваю про самое интересное упомянутое имя.
Фрэнк сам ее тебе отдал? Фрэнк Баум, автор книги?
Конечно, кто же еще?
Но он умер. Задолго до твоего рождения.
Они так помогли мне, когда ты была маленькая. Тебе стоит спросить у них. Они наверняка нас выручат. Они знают, что мне больно видеть магазин на мели.
Кто, Ба?
В саду конечно же! Они помнят, что для меня значил тот день день, когда ты появилась в моей жизни.
Мое сердце оседает под весом новой информации. Мое прошлое, мои родители тоже часть всего этого?
Нет, должно быть, стареющий мозг Ба выдумывает небылицы. Я не верю ей, но лучше подыграть, чтобы не расстраивать старушку.
Расскажи мне о том дне.
Ба улыбается морщинками в уголках глаз и прикладывает палец к губам.
У всех свои секреты, девочка моя.
Первые капли дождя падают из промокших облаков, раскрашивая бежевую дорожку в кружки размером с медную монетку.
Ба поднимает руку и рассматривает каплю на обвисшей коже.
Дождь начинается, почему-то она звучит так, будто боится.
Да, пора возвращаться.
Почему ты меня вытащила в дождь? Убить меня хочешь?
Конечно нет. Я сейчас увезу тебя. Я поворачиваю коляску к дому и аккуратно везу ее по потрескавшимся дорожкам.
Мокро! Она пытается повернуть кресло, в глазах огонь.
Прости, Ба. Я пытаюсь не заплакать. Прости.
Все чаще появляются приступы словно Ба заменил злой двойник. Меня предупреждали, что мозг подводит ее, как и тело.
Теперь из-за тебя мы опоздали на обед! ее ярость наступила быстрее, чем дождь.
Еще не поздно. Я ускоряю шаг. Сейчас мы пообедаем.
За моей спиной сад занавешен пеленой дождя.
В голове моей больше вопросов, чем ответов, а в сердце больше трещин, чем в этом тротуаре.
Глава 10
Главная задача любого автора рассказать историю о людских переживаниях, и я имею в виду универсальные, общие переживания: тревоги, заботы и дары человеческого сердца, которые не знают расы, времени, условий.
Уильям Фолкнер
Вторую половину дня я провела, разбирая счета, решая, какие расходы можно урезать, и обыскивая Интернет в поисках инструкций, как вести успешный бизнес; первый совет в списке: найдите место с большим потоком людей.
Отлично.
По крайней мере безрезультатные поиски отвлекают меня от фразы: «Они помнят, что для меня значил тот день день, когда ты появилась в моей жизни».