«Дан, твоя мама скончалась. Через пару дней пройдут похороны».
После прочтения этого письма двигатель внутри меня остановился. Механизм, который работал, вдруг сжался. Ржавое железо в моей груди начало скрипеть и гнуться, как никогда прежде. И в тот день умерло имя, которое дала мне мать.
Несколько часов я блуждал по тёмным грязным улочкам. Хотелось с кем-то обсудить всё, что я чувствовал, всё, что накопилось: неужели я один такой? Пока не увидел:
Госпиталь душ одной рамки1, никому не нужных чувств.
Любой незнакомец, входящий в эту комнату, оставит все свои надежды за дверью. И услышит от других незнакомцев то, что уже сам давно ощущал.
Большие трудности изменить себя
Можно привыкнуть и к аду.
Откликнутся внутренние раны:
Забавно, как я теряюсь в своих поисках и забываю о лекарстве от оцепенения. Неважно, как далеко я зайду, я всё равно не найду его. И это приведёт меня к земле и доскам. Я занимаю своё место в кругу с небольшим тусклым светом посередине комнаты. Я бессилен.
Поймёт, что он такой не один.
Слабые, дрожащие от холода, сломленные, забывшие, что они тут делают. Сидят в кругу, и никто не спешит заговорить. Они бессильны.
И сольётся он со всеми в один поток изломанных мечтаний:
Мы пусты, и никто не может заполнить эту пустоту. Одиноки, виновны, безмолвны, безлики. Мы не имеем имён. Мы бессильны.
Заполняется внутренняя чаша печали от чужих мыслей и непонимания от других людей:
Будь как все, не такой чужой, как ты. Это не идёт к твоему лицу.
«Отойди! Не приближайся! Смотри, как я выгораю!»
Прости меня, папа, я не проснусь к обеду!
Это изменит хоть что-нибудь в тебе?
«Я горю! Отойди! Не приближайся!»
Прости меня, мама, я пропущу ужин!
Попробуй что-то новое. Не зацикливайся.
«Не приближайся! Отойди! Я рассыпаюсь, смотри!»
Простите меня, друзья, я забуду о вечере!
Постоянный шум трагедии звучит всё громче:
Стоя на коленях, безмолвно спрошу:
Услышишь меня?
Почувствуешь тень на своих плечах?
Утолишь мою жажду?
Ты поможешь мне?
Сможешь ли ты починить это?
Почини меня!
Моя душа для тебя не важна?
Будешь ли ты терпелив со мной?
Поможешь ли ты безнадёжному?
Попробуй спасти меня
Схвати меня
Попытайся спасти меня
Я хочу упасть
Научи меня
Ты не слышишь меня! Видимо, я глухой!
Я, знаю, что тебе нужно. Принесу его тебе. Сохрани его. Относись бережно к нему. Клянусь: моё сердце станет твоим. Если пообещаешь поцеловать меня в лоб и накрыть землю пухом.
Я, молила, чтобы увидеть тебя вновь. Ты святость моему одиночеству, как в прошлые золотые дни, звёздами благословлённые были мы. Твой ключ подходил к моему счастью, а моё очарование снимало твои оковы скромности. Ты холод моему огню, нить в игле в пылающем сене. И в глубоком сне, под голубой луной, ты явился мне, словно терновый куст святому. Обнажённая, пройдусь непорочной дорогой, по следам святой девы, я направлюсь к тебе с внутренним грехом навстречу. Склонюсь к твоей могиле, оставлю одинокую розу, пронзив кистью вены, и напитаю нашу землю кровью.
Я, снова копнул глубоко с холодной душой, без надежды, им известно, что я наполнен печалью, они видят, что я вновь ранил себя, они понимают, что я боролся с собой. Долго скрывал свою боль, трудно осознавать, что я один из страдающих от одиночества, тяжело разлагаться в мёртвом теле, не так ли?
Я, позволь, позволь мне быть тем самым единственным! Во мне было пристрастие, родившееся в золе постоянных презрений. В тебе был интерес, родившийся с устойчивым пламенем. Скажи мне, ты толкаешь меня к огню или в огонь? Это тяжело, трудно оправиться от ожогов, теперь я одинок! «Ссоры» разве это всё, что у нас есть? Это тяжело, бедственно, это всё, что у нас было, для меня! Разве я глупец и не достоин любви? Это тяжело, горестно расставаться с любовью, я знаю! Неужели я такой неуклюжий и заслужил лишь одиночество? Тяжело, тяжело сохранять это всё, ты не понимаешь. Теперь для нас слишком поздно, тяжело, тяжело вспоминать жизнь с тобой. Я одинок, не хочу, не хочу справляться с этим самостоятельно. Это тяжело, тяжело сохранять любовь, ты не понимаешь, я не могу преодолеть это один. По-прежнему уже не будет, шрамы с твоим именем останутся до конца моих дней. Тяжело забывать пристрастие, я знаю, уже всё позади для меня, нелегко расставаться с жизнью из-за тебя!
Я, под ритм ударных, увидел её впервые, затаив дыхание. «Друг мой или враг?» наболевший вопрос, нескончаемый сон. Беспросветное сердце чувствует, что передо мной то, что заслужил. Под ритм сердца среди всех безумных звуков я слышу, как она мне говорит: «Ты знаешь, я могу заставить твоё тело летать, если позволишь. Я могу доставить тебя прямо к небесам, если позволишь». Её голос успокаивает меня перед самым решением уйти вместе с нею. Через тернии к звёздам мы найдём свой путь домой. Твой убаюкивающий тёплый тон растворил сладкую зиму. Терпеливые губы были путём к вечному счастью. Держи меня крепче, ведь ты дала мне лекарство, и сейчас можем летать, мы на шаг ближе к раю, пусть Бог хранит нас. Посмотри в наши души: Ты увидишь, что она хочет быть свободной, а я хочу просто наблюдать, как она спит. И теперь мы знаем, каково это ждать до полуночи. Мы живём одной ногой в могиле. Мы чувствуем холодный ветер. Наши тела замерзают, грудь каждого из нас поднимается на последнем вдохе. Дыхание замирает перед её силуэтом. «Нам стоит быть осторожными со своими желаниями. Не все мечты несут благо. Бойся собственных мечтаний, ибо они могут стать проклятием», эти слова прозвучали в моей голове, когда я был между небом и землёй. О, нет, я вновь ослушался, я всё там же, как я мог так низко пасть, это забирает мою драгоценную силу и гордость. Я ненавижу это чувство, оно преследует меня, всегда растворялся перед собственной слабостью, и это продолжается снова и снова Мне нужно моё лекарство. Наши шеи будто затянуты петлёй, мы лгали себе так, будто говорили правду, я не справлюсь без своего лекарства. Отравлены, кости ныли и ломались, по телу бежал зуд, наши сердца бились в темноте, судьбы были разбиты, и собраны мы были из осколков, мне нужно моё лекарство! Этот мир поломан, истекающий кровью, меня постоянно кидает в дрожь, я сломлен и беззащитен, и слёзы не покидали меня до самого утра, где моё лекарство?! Эта любовь сжигает меня, пусть всё сгорит, обменяю всё, что у меня есть, на лекарства! Ты желала, чтобы я был похож на тебя, когда предлагала лекарство, и теперь я вижу, как передо мной истощённый страдающий человек, зависящий от боли, вновь желает взлететь. Мне нужно моё лекарство, я буду рыдать, пока моя душа разрывается. Я вижу, как умирает мир в моих налитых кровью глазах Я наблюдал, как она становится на путь свободы на последнем вздохе.
Я, никто не хотел найти в моей душе сокровища, все думали, что там спят чудовища. Все застывали перед моими тайными увечьями, погружаясь за страхами сердечными, пользовались моими ужасами одиночества, божились благами достоинства, склоняя к акту полуночному. Обещали любить, как маму, тем самым открывали мои раны, раскрыв душу замочную, после себя оставляли всего лишь мизофобию всю ночную.
Я, ярость открытой клетки, познай меня, обжигай меня, обвяжи нас, заползи в меня, убей ради меня, погрузись в меня, умри ради меня!.. На твоих щеках пропадает румянец, а в глазах исчезает живой блеск, мой рассудок трезвеет, твой затухает, в моей руке нож, по нему стекает тёплая тёмная алая кровь.
Я, разбиваешь на осколки, рассыпаешь на пол, зачем так поступаешь с моим сердцем, для чего ты оставляешь меня в холоде? Раз сама перестала чувствовать тепло ко мне. Она дева коронованная. Она завела меня сюда, «на край». Она надежда напрасная «у пропасти». Она сводит меня «с ума». Она довела меня «до безнадёжности» Мною коронована была она.