Пока Дэвис с интересом рассматривал обстановку, кот подобрался и угрожающе ворчал, глядя в упор на юношу своими жёлтыми глазами. Дэвису стало не по себе. Ворчание кота, в конце концов, разбудило хозяина.
Уйди, Акбар! пробормотал он, пошевелился, смахнув зверя на пол, потом приподнялся на топчане и удивлённо уставился на Дэвиса мутным взглядом. Некоторое время Бедуин молчал, разглядывая своего гостя с недоумением и, словно пытаясь что-то вспомнить, потом шлёпнул себя ладонью по лбу.
Точно! Я же сам тебе велел прийти!
Вспомнив, он с облегчением вздохнул и снова повалился на топчан.
Мы собирались продолжить робко напомнил Дэвис.
Да-да, конечно Только сначала Как там тебя? Дэвис? Слушай, Дэвис, сделай одолжение, сбегай в харчевню к старине Гобсу, возьми пинту эля. Скажи для Патрика очень нужно
Дэвис сперва растерялся, потому что ситуация его огорошила своей нелепостью. Легендарный Бедуин, мифический Патрик де Варано оказался обычным человеком, со своими слабостями. И его демонический вид по утрам объяснялся банальным похмельем.
Хотя Дэвиса немножко и задевало, что Патрик даже не рассматривал его как своего врага, так как врагов за выпивкой не посылают, но, всё же, обрадовавшись возможности проявить великодушие, он послушно побежал в харчевню.
Харчевня Гобса была излюбленным заведением оксфордских школяров, куда они стекались отдохнуть от университетской дисциплины. Здесь заключались пари и сделки, рождались самые авантюрные планы, кипели научные споры, затевались стычки и драки. Над всем этим восседал за своей конторкой старина Гобс академик питейных наук, как его все называли. Гобс редко отказывал в долг, но всегда записывал должников в большую амбарную книгу. Эта книга, наверное, была самым полным списком студентов Оксфорда с момента его основания. Завзятые должники попадали к Гобсу в рабство и были вынуждены стряпать, мыть посуду и наводить порядок в харчевне. Школяры бережливостью не отличались, поэтому недостатка в рабочей силе старина Гобс никогда не испытывал. Однако в это утро трактирщик был явно не в духе. Встретил он Дэвиса недружелюбно, долго ворчал насчёт «бездельников, которые всю ночь орали песни, били посуду и несли всякую ахинею» и наотрез отказался выдавать эль в долг.
«Пока не заплатят за ущерб никаких кредитов. Так и передай!»
Пришлось Дэвису расстаться с несколькими своими монетами, чтобы получить необходимую пинту.
Когда Дэвис вернулся, Патрик уже успел прийти в себя и принять свой обычный вид. Вероятно при помощи умывальника, о чём свидетельствовали его мокрые кудри и брызги воды на полу.
Что, так и сказал? возмутился Патрик, прихлёбывая эль, когда Дэвис передал ему слова хозяина харчевни Вот скряга! Ладно, вот когда получит вместо снадобья для мужской силы слабительное, тогда посмотрим.
Пока Патрик пил пиво, Дэвис стоя ждал, не решаясь присесть на хромой стул, слегка косясь на сваленный в углу комнаты оружейный арсенал. Наконец тот задумчиво поглядел в пустую кружку, дабы убедиться, что больше в ней ничего не осталось, вздохнул с сожалением и произнёс, обращаясь к Дэвису,
А ты чего хотел-то?
Продолжить
Это я понял. Хамил зачем?
Дэвис всё же присел на стул и пустился что-то сбивчиво объяснять. Постепенно, не заметив даже, как это произошло, он высказал всё, что у него на душе наболело. Про вину за смерть Хаули, про малодушие, про одиночество. Патрик слушал молча, не перебивая, и только, когда Дэвис окончил, спросил.
Так ты просто поговорить, что ли хотел?
Дэвис неопределённо пожал плечами. Вроде так всё и выходило.
Понятно, хотел, но не мог правильно выразить. Ладно, примирительно махнул рукой Патрик, я тебе вот что скажу. Конечно, твоя доля ответственности во всей этой некрасивой истории есть, но не стоит много на себя брать. Даже если бы ты не пошёл на площадь ничего бы не изменилось. Даже если бы я с вами пошёл тоже бы ничего не изменилось. Видишь ли, есть определённая категория людей, которые всегда найдут какие-нибудь вилы, потому, что не привыкли пользоваться своими мозгами. Не сегодня, так завтра, не завтра так через неделю, через месяц, но ними обязательно случается какая-нибудь неприятность. Потом на площади у тебя тоже было немного вариантов. Либо отползти в сторонку, либо совершить бессмысленное убийство, по сути, из-за куска мяса, либо бессмысленно погибнуть самому. Так что твой выбор был не из худших ты же не родину защищал и не женщину.
Патрик говорил как-то просто и спокойно обычные понятные вещи, до которых Дэвис был вполне способен додуматься сам, но почему-то не додумался.
Пока они разговаривали, кот сидел под столом и не переставал ворчать на Дэвиса.
Люди собак сторожевых заводят, а у тебя кот. усмехнулся Дэвис.
Коты тоже охраняют людей может быть даже и получше собак, серьёзно ответил Патрик, Все эти мелкие зверюшки, которых коты гоняют мышки, суслики, крысы разносчики очень неприятной заразы: «чёрной смерти"и бешенства. А ещё они портят книги. Так что мой Акбар тут на правах и сторожа и библиотекаря, он погладил кота по голове, что тот воспринял благосклонно, впрочем, не переставая ворчать.
А тот порошок Ну, который ты Хаули дал напоследок Дэвис уткнулся глазами в пол, ожидая что его резко одёрнут, но Патрик после пива, видимо, пребывал в хорошем расположении духа.
Опиум, уточнил он.
Он только для умирающих? полюбопытствовал Дэвис.
Он хорошо успокаивает боль. Но с ним надо быть осторожным, как и с любым из ядов. В небольшом количестве это лекарство, а если превысить дозу, он может вызвать безумие или даже убить. пояснил Патрик.
Так Дэвис нашёл первого настоящего друга. С ним было интересно он знал и умел множество самых разных вещей. Конечно, была в его жизни Инге, но она была девушкой. С ней нельзя было выпить эля, подраться, поговорить о женщинах.
Как-то нехорошо получилось, что я тебя при всех обозвал трусом, сокрушался Дэвис. Хочешь, я публично перед тобой извинюсь, чтобы не пострадала твоя репутация?
Патрик хохотал до слёз. Моя репутация! Моя бедная репутация пострадала восклицал он, задыхаясь от смеха, Воистину никто никогда так не заботился о моей репутации, даже я сам! Сдались мне твои публичные извинения. Лучше возьми мне ещё эля, а то мне неохота появляться у Гобса. Похоже, мы с парнями вчера, малость насвинячили.
В дружбе с Бедуином он нашёл то, что не могли дать ему ни Эрих, ни Гуго. Впрочем, и Патрик, несмотря на то, что был постоянно в центре внимания оксфордской молодёжи дружбу особенно ни с кем не водил, ни с кем не откровенничал. Был близко знаком и с канцлером Оксфорда и с графом де Вером и с другими особами более высокого ранга, но и с ними держал себя независимо, на расстоянии. Он всегда подавал себя так, что нуждались в его обществе, а он был сам по себе и в этом не делал различий между простыми смертными и власть имущими. Эта его внутренняя свобода одних раздражала, у других вызывала восхищение, она же и порождала ореол из множества легенд и мифов. Дэвису повезло, стать в своём роде наперсником де Варано. Этаким Патроклом при Ахиллесе.
Патрик обучал его приёмам боя, которым сам научился у сарацин в Тунисе, объяснял разницу между сарацинским кривым мечом и прямым, более привычным для европейцев, между составным сарацинским луком и тисовым, английским. Но больше всего они любили проводить время на лужайке за мостом, где впервые встретились на поединке, валяясь на траве, рассуждать о добре и зле, о жизни и смерти, о Боге, о душе и разных других философских категориях.
Патрик много знал, даже больше, как казалось Дэвису, чем иные профессора из колледжа, изучавшие науки только по книгам. Пять лет прожил он среди арабов, учился у них, изучал их жизнь и обычаи, но о самой войне вспоминать не любил. Это казалось Дэвису странным, так как его отец, наоборот рассказы о походе против нечестивых считал любимым занятием.