И тебе здравствовать и не хворать, Яков Захарьевич, когда мне назвали имя, ориентироваться стало гораздо проще. А не потому ли ты прибыл так спешно из Коломны, да еще и воев с собой захватил знатных, чтобы меня сыскать?
А коли так? Обскажешь великому князю, как долго я тебя искал? он хитро улыбнулся. А ведь, кроме все тех же летописных «поехал», «взял», «послан», «умер» ничего о нём не знаю. Даже точная дата его смерти не известна доподлинно. А оказывается, что у него и чувство юмора присутствует.
Я даже расскажу, как мы с тобой вдвоем от целой своры татей отбивались, и как ты меня израненного на руках из леса вынес, я улыбнулся, не сводя с него взгляда.
Почему из леса? Яков даже удивился, услышав мой ответ.
Так ведь тати в лесу живут, я развел руками.
И что же делал ты в лесу совсем один, княжич? снова улыбнулся он в бороду.
Малину собирал. Что-то малинки с утра захотелось, вот и не устоял, да в лес рванул, так быстро, как спина ушибленная позволила, мы вежливо посмеялись над шутками друг друга, и Кошкин-Захарьин стал серьёзен, словно и не было этого легкого трепа ни о чем.
Значит, действительно спину ушиб, а зачем на лошадь сегодня полез? ну, я так и думал, что уже все знают, о моей вылазке в город.
Чтобы убедиться, что смогу ехать с войском, я весьма натурально вздохнул.
Вообще-то, я сейчас истинную правду сказал. А так, всё-таки странное время. Ещё какая-то паршивая сотня лет, и главнокомандующего попросту в карету засунут, и в ней повезут, несмотря на его недомогание. Армией кто-то командовать должен? Вот и езжай, а табуреточку тебе на пригорочке, так уж и быть, поставят, чтобы ты командовал со всем комфортом.
Здесь же не так. Раз едешь как воевода, значит, меч в руке должен находиться. В самую мясорубку тебя, естественно никто не пустит, но побиться всё же придётся.
Лично я не считаю этот вариант правильным. А если тебя убьют, то что дальше войско будет делать? Командующий, он затем и нужен, чтобы с пригорочка всю панораму боя видеть и быстро принимать решения, двигая полки таким образом, чтобы в итоге победить.
Ну, на этот счёт русичи все же кое-что придумали: на самом деле всё просто воевод на любое войско до хрена. И хоть формально они подчиняются главному воеводе, на деле вполне способны подхватить упущенное командование и не дать войску потерпеть поражение, даже, если главный воевода того, покинул своих людей.
Убедился? он смерил меня взглядом с ног до головы, и недовольно нахмурился. А ведь тяжело тебе поездка твоя далась. Но ничего, когда выдвигаться будем готовы, поди боль уже терпимее станет, Яков замолчал. Великий князь назначил меня первым воеводой при тебе, княжич. Как узнал он, что встал ты с постели, так сразу гонцов и разослал.
Это хорошо, я кивнул. Славный ты вой, Яков Захарьевич, великий князь мудро поступил, именно тебя первым воеводой назначить.
Я вот подумал, княжич, пока ехал мимо полей, которые людишки возделывают, и мысль меня посетила, не знаю только одобришь ты или нет.
Говори свою мысль, разрешил я поделиться со мной задумкой.
А что, ежели не брать нам посошную часть? Ежели всех от сохи оторвем, то кто землицу будет холить, да за хлебами смотреть? Думаю я, что дворовой конницы будет довольно для Твери-то. Только пару-тройку нарядов осадных с собой взять придётся, но это все равно будет быстрее, чем с посошными грязь месить.
А ведь не веришь ты, боярин, что Михаил Борисович может сопротивление сильное нам оказать, я снова ударил нагайкой по бедру, на этот раз рассчитав силы и не долбанув со всей дури.
Не верю, княжич, Яков головой покачал. Князь Тверской еще ни разу даже в осаде не сидел, сразу же город сдавал, стоило нам к нему приблизиться. Зачем ему меняться?
Хороший вопрос. Вот только всякое может случиться, потому что я своим появлением уже разрушил историческую канву. И только потому, что я в упор не помню ни о каком походе на Тверь в 1484 году, то могу предположить, что дядя Миша мог и изменить своим привычкам постоянно сдаваться на милость Ивана III. Вслух же я ответил.
Действительно, к чему ему меняться? Но насчет посошных, прав ты, боярин, ох как прав, и я покачал головой. Не вижу нужды от сохи кого отрывать, особенно, ежели уверен ты, что с Тверью никаких проблем не будет.
Не будет, княжич, вот тебе крест не будет, Яков широко перекрестился и, поцеловав массивный крест, висящий на шее, так же быстро как доставал, спрятал обратно под рубаху. Чай не Новгород это. Вот где повоевать пришлось, да и сейчас неспокойно там, найти бы того песьего сына, кто народ баламутит. Лично бы кишки вытащил на площади и жрать заставил бы. Пойду, расскажу Великому князю о задуманном. Ежели князь одобрит, то так тому и быть. Тогда к концу седмицы уже выехать сможем.
Я почувствовал, как меня снова охватывает вроде бы успокоившаяся паника. Через неделю мы выедем для того, чтобы прижать к ногтю Тверь. А что если я не хочу? Вот просто не хочу и всё тут. И на фоне других членов моего войска, смотрелось это не слишком выгодно для моего имиджа. Картинно упасть что ли? Вот прямо здесь посреди двора, и дрыгнуть ножкой, мол все-таки княжич себя переоценил и теперь мучится сильными болями.
Покосившись на Волкова, я отверг и эту вполне замечательную мысль, и вернулся к более насущным.
Ну что, Сергей Волков, готов ты мне присягнуть, и под ликами святыми принести клятву верности? спросил я, при этом весьма пристально изучая выражение его лица.
Готов, княжич, он опустил голову, то ли поклонился, то ли просто шея затекла, потому что вскоре поднял ее и буквально обжег меня взглядом. Уж показалось на мгновение, что передумал ты, и прикажешь на конюшню возвращаться.
И молчал, прервал я его речь. Показалось, что посмеялся я над тобой и молчал. Терпеливый ты, Волков, смотри, как бы боком тебе это однажды не вышло. Пошли.
Дорогу к своей пристройке я запомнил вполне хорошо, и быстро зашагал по двору, бросая то и дело взгляды на прохаживающихся по двору весьма важных и довольно молодых людей. Наверное, это будущие воеводы, те самые, о которых я рассуждал стоя возле конюшни.
Понятное дело, что все войско перед палатами княжескими разместиться не сможет, двор просто не выдержит наплыва, банально не вместив всех, кто в войско входит.
Поэтому и раскинули они лагерь возле того же Свято-Данилова монастыря. Я его заметил, когда мы уезжали, но как-то не придал открывшейся мне картине значения. Теперь полагаю, что зря не придал. Была возможность пообщаться с воинами, составляющими в основном конницу, практически наедине, без пристального ока отцов-командиров.
Все четверо моих рынд занимались всё тем же они играли в бирюльки. Никита первым заметил меня и подорвался, остальные слегка затормозили, и я все еще не знал их имен.
Это Сергей Волков, представил я своего спутника, услышав в ответ что-то вроде: «Да мы знаем, нашел кого в приличный дом тащить», но сказано было очень тихо, вполголоса, чтобы я не дай бог не расслышал. Он принесет мне сейчас присягу и станет вашим братом. И этот вопрос не обсуждается, я прервал Никиту на полуслове, а он реально хотел что-то возразить.
Сама процедура заняла не слишком много времени. Под суровыми взглядами святых, Сергей присягнул мне и, когда он поднялся с колен, я взмахом руки отпустил его. Пускай идет знакомиться, а я пока отдохну, а то что-то действительно спину кольнуло. Да и подумать мне помешало бы, например, о том, что князь-то мне, своему сыну, совсем не доверяет, раз нянькой на этот раз выбрал хоть и отменного воеводу, но обладающего просто собачей преданностью ему Кошкина-Захарьина.
Катерина
Я смотрела на открывшуюся передо мной картину с изумленно приоткрытым ртом. Рот, правда, быстро пришлось закрыть, как только до сознания дошел этот нелицеприятный жест, недостойный женщины моего социального статуса.