К вечеру Маше уже не терпелось поговорить с Даниилом, запланировать поход ко врачу или хотя бы получить ответы на какие-то из своих вопросов. Он пришёл не слишком поздно, обменялся парой слов с Анной, и та выскользнула за дверь, не встречаясь с Машей взглядом.
Прекрасная дама меня встречает? глаза мужа вспыхнули радостью, когда он увидел Машу у порога. Ей даже стало стыдно за неискренность своих порывов. Впрочем, когда он взял её за руку и потянул к себе в объятья, напористо целуя, она быстро передумала. Она отстранилась мягко, но неловко.
Пойдём ужинать.
Даниил нехотя повиновался.
Ты вспомнила что-то? спросил он, когда чуть позже они расположились на диване. В руках у Даниила был неизменный томик стихов.
Нет, я как раз хотела спросить Когда мы поедем ко врачу?
Даниил сжал губы в линию.
Я слежу за этим, можешь не беспокоиться.
Я понимаю, что следишь, Маша неловко сцепила руки в замок, но я ведь тоже хочу знать.
Вот, значит, к чему всё это, в голосе Даниила сквозило раздражение, он резким движением отложил томик стихов, ты соизволила провести со мной вечер, только чтобы задавать провоцирующие вопросы?
Какие провоцирующие вопросы? На что провоцирующие?
Скажи, я вообще тебе интересен? Могла бы спросить, где я был весь день, устал ли я? Проявить хоть каплю заботы! Хотя бы поинтересоваться, как у меня дела! Даниил звучал неестественно эмоционально. Вена на его красивой, длинной шее неприятно вздулась.
К..как дела? глупо спросила Маша. Даниил сделал несколько глубоких вдохов и посмотрел на неё с разочарованием.
Я понимаю, что тебе тяжело сближаться с людьми, но я тоже не бесчувственный, Мария.
Она опустила глаза, раздираемая противоречивыми чувствами. С одной стороны, она прекрасно понимала, что для него вся эта ситуация не была приятной. А с другой стороны, она начинала чувствовать некоторое раздражение. Как он мог что-то от неё требовать? Неужели он не видел, как ей тяжело? Неужели он не мог называть её просто «Маша», а не «Мария»? Её уже начинало тошнить от собственного имени!
Даниил откинулся на спинку дивана, прикрыв лицо руками.
Прости меня, глухо сказал он, мне сейчас очень тяжело. Я слишком много взял на себя и, кажется, совершил ошибку.
Его резкая смена настроения опять застала Машу врасплох.
Взял на себя что?
Я не могу тебе сказать, он отнял руки от лица и посмотрел на неё, весь воплощение скорби и отчаяния, но я чувствую себя ужасным человеком.
Я не знаю о чём речь, осторожно сказала Маша, но то, что ты сделал ошибку, не значит, что ты плохой человек.
Я так не думаю, его голос снизился до быстрого, лихорадочного шёпота, если откинуть всю мишуру, есть только плохое и хорошее. Разве может быть хорошее слегка плохим? А плохое немного хорошим? В этом не будет чистоты, не будет красоты. Я кажусь себе скорее плохим. Я много совершал неоднозначного разве неоднозначное может быть хорошим?
Я Маша не могла найти нужных слов, но оказалось, что ответ ему и не нужен.
Я гнию, Мария, гнию изнутри, скривив рот, произнёс Даниил, нас всех точат черви злобы. Но не тебя. Ты прекрасна, я недостоин тебя. Нет, не спорь, он предупреждающе поднял руку, я знаю, что ты уйдёшь. Так свет покидает тёмные участки леса устаёт бороться со сплетёнными, корявыми ветвями. Ты уйдёшь, и мне не останется ничего в этой жизни, лишь пустота
Он снова уронил голову на руки и замер в этой скорбной позе.
Я никуда не собираюсь, прошептала Маша, чувствуя, что должна помочь ему, найти слова утешения. Она осторожно дотянулась до его руки.
Она постарается, очень сильно постарается и воскресит свои чувства к нему.
Глава 4
Она снова была в этой комнате из сна, смотрела в окно, на узоры мороза на стекле и ждала. Стояла абсолютная тишина, какая бывает только зимой. Она обволакивала всю комнату, два книжных шкафа по бокам окна, торшер с желтоватым тканевым абажуром, который сейчас был единственным источником света. Он стоял между двух уютных кресел, а перед ними примостился журнальный столик, на котором лежала раскрытая книга.
Она кого-то ждала, и он, судя по всему, задерживался. На стене тихо тикали часы, отмеряя минуты, считая удары её сердца.
Раздался звук открываемого замка, и она развернулась к окну спиной, оперлась на подоконник. С лёгкой полуулыбкой, она прислушивалась к звукам, которыми наполнилась квартира: шуму воды в кране, стуку шагов и, наконец, крику:
Машка! Мышка, где ты спряталась? Ты вообще дома?
Она улыбнулась, прикусив губу, чтобы не засмеяться вслух. Она, конечно, не пряталась, но и помогать в поисках не собиралась. Она слушала, как он пошёл на кухню, кажется, поставил кипятиться чайник, заглянул в спальню и, наконец, приблизился к двери её убежища.
Ну всё, Мышь, если ты дома, то только здесь!
Дверь распахнулась, и он зашёл в комнату. Красивый, как всегда, как и в тот день, когда они впервые признались друг другу в любви. Только волосы стали ещё длиннее светлые, волнистые, они спускались почти до плеч. Маша всегда думала, что с такой причёской нужно быть рокером, а не врачом. Щёки раскраснелись от мороза, серые глаза горели шкодливым огнём, как у мальчишки.
Попалась, вредная Мышь, протянул он, медленно к ней приближаясь.
Вообще-то, я не пряталась! сообщила она, борясь с желанием рассмеяться. Он излучал какую-то невозможную энергию, с этими своими хитрыми глазами и кошачьей походкой.
Дааа? А почему не прибежала встречать? удивление и возмущение в его голосе были настолько искренним, что она не выдержала, засмеялась и сама преодолела оставшееся расстояние между ними, обхватила его за шею. Пришлось задрать голову, чтобы видеть его лицо.
Так-то лучше, прошептал он, склоняясь к её губам и захватывая их в свой плен, я так скучал, Мышь, пробормотал он, на секунду оторвавшись, больше никуда от тебя не уеду.
И они растворились в этом поцелуе, ощущениях, касаниях. Он подхватил её на руки, и они упали на кресло. Она запустила руки в его волосы, и он почти мурлыкал, как самый настоящий кот, а потом решил почтить своим вниманием её шею, ключицу, ложбинку между грудей. Возможно, они бы на этом не остановились и продолжили доказывать друг другу, кто больше скучал, но на кухне требовательно засвистел чайник, и пришлось бежать, выключать его, потом разливать чай, греть ужин, спорить, кто будет мыть посуду.
Кстати, я что-то тебе привёз, сообщил он после третьей чашки. Он всегда пил огромное количество чая, вприкуску с конфетами. Он сходил в коридор к сумке и вернулся, неся в руках небольшую шкатулку.
Ооо, какая красота! она приняла вещицу у него из рук и стала с восхищением разглядывать. Шкатулка была довольно простой, из матового темного дерева, с врезным латунным замочком, У меня нет слов! Она идеальная! она поставила шкатулку на стол и потянулась, чтобы снова поцеловать его, но он увернулся.
Во-первых, да, идеальна, ведь её дарю тебе я! он слегка надулся, за что моментально был окрещен «индюком», Во-вторых, держи ключ и слушай меня внимательно.
Маша сложила руки на коленях, изобразив послушание.
Эта шкатулка принадлежала моей прабабке, неожиданно серьёзным тоном начал говорить Василий, поговаривали, что она колдунья, и зачаровала эту вещицу.
Да ну! Маша картинно удивилась.
Чшш, Вася строго посмотрел на неё, приложив палец к губам, заглянуть внутрь шкатулки может только член нашей семьи, либо другая колдунья.
Хочешь сказать, что я колдунья? таинственно прошептала Маша, вставляя ключик в замок и поворачивая. Крышка легко открылась.
Вася как-то тепло улыбнулся ей.
Мышка, я хочу сказать, что предлагаю тебе стать членом моей семьи.
И пока Маша продолжала соображать, он опустился перед ней на одно колено. В шкатулке лежала всего одна вещь кольцо. Тут уж она поняла, что к чему, и с радостным визгом бросилась к нему на шею, обнимая, целуя, не давая дышать.