Однако всё это я перенёс, более того, продолжал работать. Моя горячая любовь к нашей советской родине, к нашему родному советскому народу, к нашей великой Коммунистической партии вдохновляла меня на жизнь, работу. Полностью сознавая все действительные свои ошибки, трезво анализируя их, я всё время стремился извлечь уроки из критики, как бы она ни была суровой. В последнее время стали говорить, что никакого «башаринского» течения, никаких «башаринцев» не было в природе, что Башарин не буржуазный националист, что в его работе оказались только невольные извращения и ошибки.
В конце июля я представил в Министерство просвещения Якутии свою докторскую диссертацию, написанную во многом заново в свете трудов И.В. Сталина «Марксизм и вопросы языкознания», «Экономические проблемы социализма в СССР» и директив XIX съезда партии. Министр просвещения ЯАССР Захар Прокопьевич Саввин решил обратиться к Вам, А.М. Панкратовой, М.К. Рожковой и С. А. Токареву с просьбой дать объективные развёрнутые отзывы об этой моей работе. Есть постановление ВАКа от 12 апреля [19]52 г. о разрешении мне защиты диссертации на степень доктора без наличия степени кандидата наук. Если будут положительные отзывы о высылаемой Вам моей работе, то Министерство просвещения ЯАССР намерено командировать меня для её защиты или в Институт истории АН или в один из институтов Минпроса РСФСР. Ваши отзывы играли бы большую роль и в рассмотрении моего заявления в ЦК, между нами говоря, о восстановлении меня в партии.
Свою докторскую диссертацию я выстрадал трудом и переживаниями в течение десяти лет (19431953). Убедительно прошу Вас, Николай Михайлович, найти возможность прочесть и оценить эту мою работу. В данный трудный для меня момент я не могу скрыть от Вас, что на исследование истории якутского крестьянства вдохновляли меня труды русских учёных, особенно труды Б.Д. Грекова и Ваши труды по истории русского крестьянства. Мой товарищ Ф.Г. Сафронов в свою бытность в Москве узнал, что Борис Дмитриевич тяжело болен. Это сообщение явилось тяжёлым ударом для меня
Я полон мечты о дальнейших исследованиях. На очереди у меня стоит исследование истории аграрных отношений в Якутии второй половины XIX начала XX вв. Но беспокоит меня моё материальное положение. Работаю методистом-историком Детской экскурсионно-туристской станции при Минпросе ЯАССР. Получаю 700 рубл[ей] в месяц. У меня дети, жена, 80-летний отец, 70-летний отец погибшего на фронте двоюродного брата, двое больных неграмотных сестёр. Я сам давно потерял одно лёгкое, страдаю воспалением средних ушей. Имея такое здоровье и столь много иждивенцев, и не имея минимума средств существования, я очень беспокоюсь за дальнейшее продолжение своей научной деятельности. Я слишком глубоко убеждён в правоте дела нашей партии, в закономерности и неизбежности победы коммунизма, чтобы мог смотреть равнодушно на свою судьбу как полезного для этого человека. Я должник государства и народа, которым обязан всем.
С полным к Вам уважением и надеждой на Вашу помощь.
Г.П. БашаринЯкутск, Каландарашвили, 16.АРАН. Ф. 1604 (Н. М. Дружинин). Оп. 4. Д. 283. Л. 34об.8
Г.П. Башарин А.М. Панкратовой
Якутск. 6 ноября 1953 г.
Дорогая Анна Михайловна, с глубокой радостью, от всей души поздравляю Вас с избранием в академики нашей родины. Желаю Вам долгих лет ещё большей плодотворной работы. Ваш рост является ярким свидетельством того, каких успехов могут достигнуть в области науки сыны и дочери простых людей, пользующиеся материальным и духовным богатством советского общества, воспитанные Коммунистической партией. Ваше упорство в борьбе за преодоление специфических трудностей науки, пережитков прошлого, различных буржуазных влияний в области идеологии, Ваша исключительная честность, как научного работника, Ваше беззаветное служение народу служат вдохновляющим примером для молодых научных работников всех областей и республик нашей необъятной родины.
В последнее время мои переживания особенно усилились. Я, 18-летний неграмотный охотник 1929 г., сын бывшего забитого якутского батрака, благодаря Советской власти и заботе Коммунистической партии, начав со школы ликбеза, стал научным работником, вырос до защиты диссертации на соискание учёной степени доктора наук. И вдруг всё это свелось к нулю из-за книжки, написанной мною 10 лет назад со студенческой скамьи, без научного руководителя?!
Полностью сознавая свои ошибки, я борюсь за их исправление. Но здесь, в Якутске, не помогают мне в этом. Исключили меня из партии, сняли с должности зав. кафедрой истории СССР Пед[агогического] института, уволили с работы при Институте филиала АН, добились снятия с меня двух учёных степеней, лишили меня возможности заниматься научной работой. Дошли до того, что сняли мой домашний телефон и даже хотели лишить меня квартиры (только по специальному указанию из ЦК партии восстановили телефон и приостановили вопрос о лишении меня квартиры). Ограничились лёгким делом лишь одной расправой со мной. Что касается вопроса об оказании мне помощи, то об этом и не думают. Между тем всем известно, что критика должна помогать советскому человеку, поднимать его, а не губить.
В последние два-три года я преодолел огромные трудности. Исключение из партии явилось для меня настоящей трагедией. К этому прибавилось лишение учёных степеней, увольнение с работы, беспрерывная ругань в печати и на собраниях в течение двух лет, огромное семейное несчастье. Резкое ухудшение условий жизни моей семьи привело к тому, что я потерял горячо любимого сына Володю, скоропостижно скончавшегося от воспаления лёгких. Врачи не могли вылечить моего ребёнка. При 50-градусном морозе похоронил своё сердце любимого сына сам, один
Однако я не падал духом. Горячая любовь к Коммунистической партии и советскому народу, глубокая надежда на то, что восстановлюсь в партии, в рядах научных работников и буду бороться за выполнение своего священного долга перед государством и народом, всё это вызвало у меня стремление работать с удвоенной энергией. За последние два-три года я работал без отпуска, без выходных дней и сделал столько, сколько не мог бы сделать в течение пяти лет нормальной работы.
Я уже выслал Вам на просмотр все свои новые труды, в их числе докторскую диссертацию. Теперь прошу Вас присовокупить к ранее полученным работам ещё пять новых статей, написанных для учителей школ Якутии о заточении Н. Г. Чернышевского в Вилюйской тюрьме, о жизни и творчестве В.Г. Короленко в Амгинской ссылке, о революционной деятельности Г. И. Петровского в Якутии 19161917 гг., о революционных событиях «Монастырёвская трагедия» 1889 г и «Романовский протест» 1904 г.
Дорогая Анна Михайловна, я хорошо понимаю, как Вы заняты. Только необходимость и глубокая надежда на Вашу чуткость, на Ваш заслуженный авторитет перед ЦК заставляет меня обращаться к Вам помочь мне восстановиться в партии и в рядах научных работников. Прошу Вас ознакомить товарищей Поспелова и Шкирятова с содержанием всех моих новых работ, убедить их в том, чтобы восстановили меня в партии. После восстановления в партии и защиты диссертации я хочу выступить в центральной печати с письмом о помощи партии мне, о результатах исправления своих ошибок делом, трудом, о планах своей дальнейшей работы. Это будет хоть немного полезно для той работы, которую развертывает наша партия по воспитанию молодых научных работников. Я хочу превратить свой жестокий провал в полезный, поучительный эпизод своей жизни.