Как странно вы одеты, мисс, с улыбкой выдал он. Не из две тысячи пятнадцатого ли вы года случайно?
Из две тысячи девятнадцатого, сдавленно ответила я.
Вот же черт. Что происходит?
А! Француженка, заключил он. Видимо, мой акцент меня все-таки выдал. Дальше он уже стал говорить по-французски. И почему я не удивлён?
Кто вы?
Эдуард, ответил он. Я тоже француз и путешествую во времени. Сейчас, правда, учусь в Гарварде, так что живу в Америке. Пришёл посмотреть выступление «Крысиной стаи», да к тому же в этом отеле гостит мой друг Кеннеди.
То есть тот самый Кеннеди?
Который?
Который президент, уточнила я.
Как будто в этом времени мог быть другой известный Кеннеди.
Именно он. Его в следующем году застрелят. Как вы думаете, виноват ли в этом Ли Харви Освальд? Или только Освальд? Я что-то сомневаюсь. Либо обвинение против Освальда было сфабриковано, либо он был не один. Точнее я уверен, что он был не один. Он был связан с разведывательными службами и кубинскими эмигрантами. Это событие вообще тесно связано с тем, что происходило на Кубе, а именно с борьбой против Фиделя Кастро. Планов покушения на него готовилось множество. ЦРУ готовило их аж с тысяча девятьсот пятьдесят девятого года и практически до самой его смерти. В целях борьбы с кубинским революционером была организована операция в заливе Свиней, в которой участвовали в основном кубинские эмигранты, не согласные с новой властью. Как бы США ни пытались это отрицать, солдат готовили в ЦРУ. Кеннеди одобрил этот план вторжения. Однако на его неудачу операция оказалась провальной. Ненависть, обращенная на Кастро, теперь была направлена на Кеннеди, так что я почти уверен, что покушение на него было местью за этот провал, прочитал он мне лекцию.
Эээ, замялась я.
Не грузите меня, пожалуйста, хотела сказать я. Я все равно в этом не разбираюсь.
Он явно гордился своими познаниями. Ему бы с мадам Дюпре познакомиться она рассказывает историю так же занудно.
Кстати, как вас зовут? спросил Эдуард, видимо, поняв, что в дискуссию меня втянуть не получится.
А еще мне показалось, что он был достаточно пьян, потому что трезвый человек вряд ли стал бы обсуждать подобные вещи с первым встречным.
Мишель.
Почему вы выбрали такую эпоху, Мишель?
Ее выбрал мой друг.
А, кивнул он. Вы тут не одна. Понимаю. Я вот тоже недавно познакомился с девушкой в Средневековье. В смысле, сама она не из Средних веков, тоже путешествует во времени, но нас разделяет шестнадцать лет. Эль де Ла Фере ее зовут. Вернувшись в свое время, я узнал о ней все, и мне это не очень понравилось. Не в том смысле, что жизнь у нее плохая, просто в ее жизни места для меня никогда не будет. Вот главная опасность путешествий во времени влюбиться в человека из другой эпохи.
Я отвлеклась и глянула за спину Эдуарда, пропустив половину его слов мимо ушей. А, возможно, мне стоило послушать, что он говорил. К сожалению, в этот момент я вообще не восприняла его всерьез подвыпивший тип, которому не с кем потрепаться. К тому же моим вниманием целиком завладел Томас, который стоял рядом с комнатной пальмой и неистово размахивал руками, подзывая меня к себе.
Очень здорово, отрешенно сказала я, приятно было познакомиться, но меня ждут.
Наверное, это прозвучало грубовато, но общаться с незнакомцем у меня совсем не было настроения, особенно после того, что вытворял Томас.
Ну ладно, отозвался Эдуард. Счастливого вам путешествия.
И вам того же, бросила я, поднимаясь.
Как только я вышла из-за стула, Томас юркнул за угол и скрылся с моих глаз. Я не поняла, что он вытворял, но решила поспешить вдруг что-то случилось. Когда я добралась до Томаса, поняла, что он стоит спиной к залу и прикрывает лицо рукой, будто пытается спрятаться.
Ты чего? удивленно спросила я.
Он ушёл? пробубнил Томас.
Кто? Тот парень, с которым я говорила?
Да.
Я выглянула из-за угла и заметила, что Эдуард так и сидит за барной стойкой и уже успешно напивается. До Томаса ему не было абсолютно никакого дела, поэтому было не ясно, почему марсианин так пытался от него скрыться.
Нет, он там сидит, сообщила я.
Тогда пойдём мы. Томас повёл меня в другой зал, где располагался ресторан, в котором проходило шоу, и протянул билеты контролеру.
А что такое?
Просто ты сейчас говорила с моим прадедом.
С твоим прадедом?
Эдуард Дебюсси. Мы не должны с ним пересекаться до того, как впервые встретимся.
Я нахмурила брови, обдумывая эти слова. На удивление, я быстро поняла их смысл и причину, по которой Томас прятался.
У него тоже есть космолёт во времени? решила уточнить я.
Вне времени, поправил Томас. И нет. Он путешествует сам, только на его здоровье это не сказывается. На самом деле я необычный не только для марсианина. Я необычный даже для путешественника во времени.
Смотрю, мне с тобой повезло.
Ещё бы.
Мы уселись за столик с белой скатертью и вазочкой с цветком. Томас заказал салаты и графин сока. Через некоторое время на сцену вышла группа, и зал заполнился джазовой музыкой. Как я смогла определить, пел Фрэнк Синатра. У него был очень приятный и чарующий голос, так что я устремила взгляд на сцену и стала следить за певцом. Он выступал в окружении музыкальных инструментов и танцовщиц в блестящих нарядах с перьями. Вся сцена искрилась и сияла, а сам Фрэнк был очень харизматичным и улыбчивым, оттого это шоу и завладело моим вниманием.
Так о чем вы с ним говорили? отвлек меня Томас.
С кем? переспросила я.
С прадедом.
Да ни о чем. Он сказал про какую-то девушку, с которой познакомился в прошлом, и про то, что дружит с Кеннеди.
Мда, протянул Томас. Он дружит с молодым Джоном Кеннеди. Не с тем, который президент, а с тем, который учится в Гарварде, так что не особенно удивляйся.
Но разве это не один и тот же человек?
Один. Но все же молодого и взрослого Кеннеди разделяет около двадцати пяти лет. Эдвард ни за что не подойдет к теперешнему президенту Штатов, учитывая, что с момента их последней встречи нисколько не повзрослел. Даже я не стал бы так делать, а я, между прочим, даже не старею.
А что, если он все-таки подойдёт?
Нет. Эдвард такой защитник истории, что с ним даже не интересно покутить в прошлом. Знала бы ты, как мы с ним в том году, когда ему было шестьдесят пять, летали в Александрию. Я хотел поболтать с Александром Македонским, так Эдвард меня чуть не убил за то, что я предстал перед царем в своём сером плаще. Ты сегодня видела этот плащ. Эх, жалко его, он был любимым в моем гардеробе. Не знаю, смогу ли снова загрузить себе похожий.
Смотрю, болтливость это ваша семейная черта, подумала я.
И она была не единственная. Глядя на Томаса, а потом вспоминая Эдуарда, я заметила, что они очень похожи: оба черноволосые, у обоих угловатые лица и похожая манера себя держать они казались беспечными, но если приглядеться, становилось ясно, что все это лишь игра. Однако в выражениях их лиц были большие отличия, и главную роль в этом играли глаза. У Эдуарда они были насмешливые и тепло-карие, а вот у Томаса голубые и ледяные.
Тут у меня появился закономерный вопрос, и я решила его задать.
Томас, позвала я.
А?
Будущее хорошее?
Нормальное, бесцветно ответил он, резко помрачнев.
То есть не очень?
Ни про какую эпоху нельзя однозначно сказать, что она плохая или хорошая. Всегда есть и то, и то. В твоём времени найдётся место тому, что тебя радует или расстраивает, в будущем точно так же. Эпоху делают люди, а они не бывают однозначными, в ком-то чуть больше плохого, в ком-то чуть больше хорошего. Так и живём.
Ого, лишь сказала я.
Надеюсь, это может считаться ответом на твой вопрос.
Наверное.
Томас перевел тему:
Ну что, дослушаем концерт и по домам. Мне ещё нужно доделать дела. Как сказал Бенджамин Франклин, время деньги.