Водонапорная башня и была сегодняшней целью Коли с Сашкой. Для детворы самое высокое сооружение в округе и так было бы центром притяжения, а тут не просто какое-то скучное «сооружение», а именно «БАШНЯ».
Вот закончились окраины Шаньшерово, и началась заросшая по обочинам невообразимо густым бурьяном дорога к Октябрьскому, пара сотен метров ничейной земли. Это уже не родная деревня, но еще не чуждый поселок, где надо было быть постоянно начеку. Дорога была разъезжена комбайнами, по страде обитающими на полях за Шаньшеровым. Прокатиться от деревни до поселка на таком железном монстре было мечтой и вожделенным достижением любого мальчишки. После такого даже поселковые смотрели на везунчика с уважением. Деревенские были в более выгодном положении в деревне был тракторный гараж, где осуществлялся базовый ремонт, а комбайнеры частенько туда захаживали. Ну а мальчишкам нужно было в такие моменты не дремать и либо раков продать задешево (или вообще обменять на поездку), либо просто напроситься.
Поселок начинался с перекрестка. Налево улица уходила к магазину, направо упиралась в поля, а прямо можно было выйти к леспромхозу и станции. Туда Саша с Колей и пошли, встретив по дороге пару знакомых и обменявшись обычным «здорóво».
По железнодорожным меркам никакой станции в Октябрьском не было. Даже остановочного пункта. Это был подъездной путь от леспромхоза к узловой станции Улин, до которой по лесам через болота с установленной скоростью не более 25 км/ч нужно было ехать около 25 километров (и при этом по какой-то загадочной причине проходило сильно больше часа). Но местные все поголовно называли это станцией. В Улин из деревенских почти что никто и не ездил, так что расспрашивать про тамошнее житье-бытье было не у кого, а с поселковыми старшими деревенские дети и вовсе не общались.
На станции все было как обычно. На крайнем пути из трех старательно колотил цилиндрами паровой кран с белой надписью «ПК-6», укладывающий связки досок с открытого склада на стоящие на втором пути вагоны-лесовозы. Подъезжали груженые лесовозные ЗиС-5 с прицепами, с которых козловой кран сгружал доски на площадку склада. Перекрикивались командами рабочие, звякали цепи. Приятно пахло угольным дымом и перегретой смазкой. И шпалами. Шпалы пропитывались креозотом для защиты от сырости, гниения и вредителей, и этот запах безошибочно сочетался с железной дорогой. Так пахло путешествие в тайну, куда-то вдаль, за горизонт.
Водонапорную башню было видно с любого конца станции. Кирпичная нога с узенькими окошками-бойницами удерживала на большой высоте черный бак. Стоящий рядом с основанием башни на бетонном постаменте паровой насос молчал, значит, бак был полон. К насосу подходили две трубы: паропровод от деповского котла и подводящая труба от реки.
Забраться внутрь башни было не так-то просто. Понятное дело, она была заперта. Ребята обошли ее с другой стороны, где уже начинался речной склон, и начали карабкаться по выступающим кирпичам. На высоте около трех метров над головой виднелся черный провал отсутствующего окна. Даже форточки. Взрослый в такую никогда не пролезет, ну а на детей никто бы и не подумал. Для детей, выросших в деревне рядом с лесом, взобраться на трехметровую высоту по удобным выступам не составило никакого труда и они, протиснувшись сквозь жерло окна, очутились в гулком темном нутре башни.
Здесь было сыро. Пахло железом и грибами. На самом верху что-то еле слышно шебуршалось. Ногам было неприятно, ведь они стояли на холодных железных ступенях лестницы, уходящей вверх по спирали. Коля посмотрел на друга, а Сашка просто кивнул в ответ, мол, «вперед давай!». Стараясь ступать как можно мягче, чтобы не создавать грохота, ребята стали подниматься.
Причина шебуршания выяснилась довольно быстро. Сашка вдруг резко чертыхнулся и стал интенсивно отряхиваться.
Чего там у тебя стряслось? громким шепотом спросил через плечо Коля.
Голуби. Дурацкие курицы!
Кроме голубей, никто им больше не помешал. Под металлическим днищем бака была небольшая площадка, на которую выводила лестница. Черный лист был холодный и покрытый крупными каплями, периодически срывавшимися вниз. В стене была дверца, выходящая на узенький балкончик, опоясывающий башню. На него можно было выйти для осуществления ремонта бака.
Выходить на этот балкончик ребята, понятное дело, не стали. Их бы сразу заметили и строго наказали, после чего возможность залезать на башню исчезла бы навсегда. Поэтому они устроились у самого верхнего окна на досках и каких-то старых мешках, оставшихся видимо еще со строительства башни или какого-то крупного ремонта. Сквозь щели в полу были видны внутренности башни. Сквозь узкие окошки пробивался свет.
Окно было направлено на уходящие в сторону Улина пути, терявшиеся на границе верхушек деревьев и горизонта. Жаркое летнее солнце тихо и спокойно двигалось в сторону позднего заката, чтобы ненадолго уступить место прохладным звездным сумеркам ночи.
Одно из облаков, которые, словно стадо пушистых овечек паслись на горизонте, как будто отделилось и поползло в сторону. Делалось оно все больше и ближе. Стало понятно, что ползет оно в сторону Октябрьского. Несведущий мог бы и удивиться, но мальчишки явно были в курсе таких чудес. И тут из-за леса, со стороны путешествующего облака, раздался протяжный гудок.
Паровозные гудки вообще, как говорится, «рвали душу». Собственно, так и задумывалось. Если бы локомотив подавал спокойный сигнал, то стали бы на него обращать внимание?
Живой голос паровоза растекался по лесам и полям, отражаясь от мрачных сине-зеленых стен лесных чащ. Спустя четверть часа издалека стало доноситься его ритмичное дыхание. Дышал паровоз не часто большой скорости на этом перегоне не допускалось, колеса вращались неспешно, пар подавался в цилиндры лишь для поддержания такой скорости. Локомотив тянул два стареньких зеленых вагончика. Оглушительно загудел перед входным семафором, который тотчас перекинулся на запрещающий сигнал, и втянулся на станцию, замерев на первом пути.
Сейчас обгоняться будет! авторитетно заявил Сашка, более других болеющий железной дорогой и разбирающийся во всех премудростях и терминах.
Без тебя понятно. пробормотал Коля. Нет, ну в самом деле, чего он зазнается? Столько раз уже видели, наизусть заучили, и все равно каждый раз Сашка демонстрирует свое знание вопроса.
Из вагонов начали выходить люди, помощник машиниста полез под колесо первого вагона с двумя красными железнодорожными «башмаками», которые он подложил с двух сторон под колесо, обеспечив его неподвижность. Потом открутил сцепку, соединявшую вагоны с локомотивом, и махнул машинисту. Паровоз коротко свистнул, выбросил два паровых уса в стороны и тронулся вперед. Доехав до стрелки, машинист дождался ее перевода на боковой путь, посигналил двумя короткими свистками и поехал мимо вагонов. После чего уже по другой стрелке вернулся к вагонам, но с другой стороны.
Интересно, он осаживаться и сцепляться сейчас будет или утром уже? тут уже Коля постарался проявить осведомленность и показать Сашке, что нечего ему строить из себя ходячую энциклопедию.
А тот и ухом не повел.
Утром, само собой. Ему еще водой заправляться, зольник и колосники чистить.
Коротко свистнув три раза, паровоз замер у входной стрелки. Спустя полминуты во внутренностях железного дракона что-то несколько раз щелкнуло, и в сторону рванулся большой столб пара с резким шипением. Пригибалась трава, закладывало уши. Стихло все также резко. Машинист просигналил два раза и медленно двинулся в сторону стоящих вагонов, остановившись метров за пять, рядом с гидроколонкой, выдав три коротких свистка. После чего спустился с правой стороны и вдвоем с помощником они пошли в сторону здания, рядом с которым стояла водонапорная башня. Хлопнула входная дверь, обозначив, что локомотивная бригада зашла в дом.