Вы просто умница! Что б мы без вас делали!
Я направился к двери. Но, едва коснулся ручки, как вдруг дверь передо мной распахнулась и я едва не столкнулся с невысокой белокурой девушкой.
О! А вот тот самый автор, которого вы ищете! воскликнула редактор. Здравствуй, Женя!
Я опешил. Почему-то был уверен, что автор мужик. Девушка смотрела на меня сквозь стекла очков в золотистой тонкой оправе широко распахнутыми темными глазами. Довольно красивыми, как я сразу отметил, хотя тут же упрекнул себя за подобные мысли.
Добрый вечер, сказал я с улыбкой.
Девушка пару секунд таращилась на меня таким взглядом, словно перед ней возник упомянутый маньяк-каннибал, а потом вдруг резко развернулась и, не говоря ни слова, быстро зашагала прочь по коридору.
Подождите! Я выбежал следом. Я лишь хочу поговорить!
Зато я не хочу с вами разговаривать, холодно ответила она, не оборачиваясь.
Почему? опешил я.
Не люблю святош! Она остановилась и окатила меня волной презрения.
Я не ожидал подобной реакции, даже растерялся.
С чего вы взяли, что я
Но, перехватив ее взгляд (а смотрела она на большой серебряный крест у меня на груди), возражать не стал. «Значит, она одна из этих мракобесов», подумал я, обратив внимание на ее внешний вид. На ней был вполне приличный длинный белый плащ, но под ним черная футболка с логотипом какой-то рок-группы, светлые потертые джинсы и проклепанный, как у металлистов, пояс. Вечно этих неформалов несет во всякую ересь Так и захотелось схватить ее патлы да попортить красоту, треснув парочку раз о дверной косяк. Глядишь, дурь выбьется Однако я тут же одернул себя, вспомнив, для чего пришел. Мне нужна информация, а ради этого придется потерпеть.
Пока я размышлял, журналистка воскликнула:
Теперь, если позволите, я займусь работой, ради которой сюда пришла!
И скрылась за дверью редакции.
«И как теперь быть? Я продолжал мяться в коридоре. Что делать-то?»
Дверь снова распахнулась, блеснули стекла очков, а за ними все тот же полный презрения взгляд:
И если вы продолжите меня преследовать, я вызову с вахты охрану!
Снова дверной хлопок.
Я решил не рисковать и направился к лифту. Конечно, я мог уработать охранника одной левой. Не зря ведь целыми днями грушу пинаю! Да только подобная разборка скомпрометирует Орден. Отец Пейн вряд ли одобрит. Что касается журналистки Был бы мужик просто подкараулил бы его где-нибудь в переулке. Сдавишь цыплячью шею мигом выложит все, что знает, и даже то, чего не знает. А тут девочка! Хочешь не хочешь, но придется призвать на помощь всю дипломатию, на какую способен.
Я вышел на крыльцо издательского комплекса и принялся ждать. Спустя примерно час-полтора дверь распахнулась и на пороге наконец появилась белокурая журналистка. Появилась да так и осталась у раскрытой двери, глядя на меня со смесью страха и удивления. Словно я и правда маньяк какой-то. Я вдохнул, выдохнул и шагнул ей навстречу.
Простите, что преследую вас. Не подумайте ничего плохого
Я ожидал, что она снова нагрубит и скроется за дверью с криком: «Охрана!», однако на этот раз девушка повела себя дружелюбнее.
Признаться, это я должна принести извинения, что так грубо вас послала, с робкой улыбкой ответила она. Редактор рассказала мне о вашей сестре. Я ведь не знала.
Оказалось, она просто приняла меня за одного из психов, которые, бывает, пишут (а некоторые даже приходят) к ним в газету. Логично: ведь какой человек с нормальной психикой будет читать такое?
Значит, вы понимаете, насколько для меня важно выяснить, откуда у вас эта информация. Сказав это, я машинально взял девушку за руку. И тут же отдернул ладонь. Во-первых, мне стало не по себе: я уже много лет не прикасался к женщинам из-за данного в Братстве обета. Во-вторых, реакцию девушки тоже адекватной не назовешь она отпрянула от меня, как от прокаженного.
Извините. У меня некоторые предубеждения против верующих, тут же смущенно объяснила она. Ничего личного.
Атеистка?
Скорее, скептик.
Все одно заблуждения.
Это с чьей позиции посмотреть. Если с моей заблуждаетесь вы, парировала она и нахмурилась: Да и вообще, вы пришли мне проповеди читать?
Нет-нет, что вы, поспешно успокоил я. У самого же зачесались кулаки. Эх, попадись ты мне в другой ситуации И я вспомнил искаженное болью лицо девки-язычницы, недавно ставшей у меня на пути. Я попытался перевести разговор на более благоприятную тему.
Ну, то, что вы пишете в газету страшилки про маньяков, я уже знаю. А чем еще занимаетесь? спросил я. Хотя тут же поймал себя на мысли: я, что, с ней флиртую? В подобной манере я, наверное, не разговаривал с тех пор, как в начальных классах дергал девочек за косички. Но ведь нужно же как-то завязать разговор, чтобы постепенно перейти к сути.
Я студентка. Учусь на журфаке, несколько прохладно ответила она. И, кстати, если проболтаю с вами еще дольше, рискую не успеть к закрытию общаги.
Так давайте я провожу вас. По пути и поговорим.
Она кивнула:
Тут недалеко.
Мы не спеша пошли вдоль дороги в сторону микрорайона.
Итак, на чем мы остановились? спросила она.
На ужастиках, которые вы пишете.
Нужна же какая-никакая практика. В серьезное издание начинающему писаке соваться бесполезно. Вот и приходится желтушничать. С другой стороны, в подобных СМИ есть где развернуться. Если не писать откровенную туфту вроде того, что ваяет дедушка-автор, даже интересно работать. К тому же я ничего не сочиняю. Некоторые наши писатели считают, что в подобных газетах главное не правдиво, а правдоподобно. Я же придерживаюсь правила, что в материале могут быть домыслы, но я категорически против любого вымысла.
Значит, вы пользуетесь только правдивыми источниками? обрадовался я, что наконец смогу подойти к интересующей меня теме.
Выведываете мою агентуру? Она смерила меня насмешливым взглядом. Вообще, журналистская этика не позволяет мне раскрывать имена моих информаторов. К тому же у меня пока нет причин вам доверять. Вдруг вы параноик, задумавший прикончить моего осведомителя по личным причинам?
Я, что, похож на маньяка?
Она остановилась и пристально посмотрела мне в глаза:
Нет, вы похожи на религиозного фанатика. А до фанатиков порой в вопросах садизма некоторым маньякам как до луны пешком.
Я почувствовал, как во мне снова заклокотала злость. Да кто она такая, чтобы судить о вере и каре Господней? В другое время, если бы кто-то мне такое сказал уже умылся бы кровью! Между нашими взглядами словно проскочила искра ненависти. И вдруг я понял: это не просто предубеждение против религии! Похоже, в ее жизни случилось нечто такое, связанное с верой, что оставило рану в ее душе. Очень глубокую рану!
Чем вам священники-то не угодили? смягчился я.
Она не ответила. Лишь повернулась и молча пошла дальше. Мы углубились в сквер и по дорожке направились в сторону многоэтажек. В некоторых окнах уже горел свет: начинало смеркаться. Женя шла молча, хмуро глядя себе под ноги. Уж не знаю почему, но мне захотелось переубедить это озлобленное юное создание.
Вы как-то искаженно судите о вере и о тех, кто стал на духовный путь, начал я. Иисус Христос учит нас любви и всепрощению. Вера это свет, призванный спасти человечество
Даже если это свет от костров инквизиции? резко оборвала Женя.
Я вдруг снова вспомнил недавний языческий шабаш, на котором мы карали еретиков, и их гигантские костры. А также другой костер на котором сгорела ты, Рита, и убийцу, предавшего тебя такой смерти. Кулаки мои невольно сжались, отозвавшись приятной болью разбитых в кровь костяшек.
Человеческая душа бессмертна, ответил я. Да только бессмертие это может привести как в Рай, так и в Ад. И порой нет иного пути, чтобы вернуть еретика на путь истинный, кроме как очистить его душу костром.