Солнце неумолимо приближалось, стекло иллюминатора темнело сильнее. И вот уже других звезд было не разобрать в царящем полумраке, а единственная близкая окрасилась в темно-красный свет, заслоненная фильтрами. Кажется, прошел целый час, как он застыл на этом месте. Или уже два?
Прямо перед ним невесомые оранжевые потоки заворачивались в смертоносные круги, вились спиралями, танцевали в одном им знакомом ритме Величие звезды и ничтожность человеческого века на ее фоне поглощали.
Он не слышал музыки, не видел людей вокруг. Только красно-оранжевый танец впереди, только замирающее сердце, что рвалось объять необъятное, проникнуть в каждый миг великого замысла. Огромный взрыв твердил он себе, не в силах принять такой поворот реальности. И, ощущая новую накатившую слабость, слегка пошатывался.
Солнце бурлило, кипело и жило собственной жизнью. Солнце существовало миллионы лет и совершенно не подозревало о маленькой точке корабле «Галактика», пролетающей так близко к нему.
Когда оно снова отдалилось, Николай заметил стюарда, в таком же немом восторге застывшего неподалеку. Его опустевшая тележка откатилась, но парень не замечал этого. Ни единый мускул на лице не выдавал его волнения, но в этом море спокойствия Николай чувствовал бешеное бурление внутри.
Он сам еще не понял, как относится к новому опыту. Прежней жизни уже не будет Ради такого стоило оторваться от Земли. Отбросить старые страхи, будто они ненужная маска, а не твое собственное «я».
И пол ушел из-под ног. Сильнейший толчок тряхнул корабль.
Тележка врезалась в стекло, неприятно лязгнула по ушам разбившейся посудой.
Тут же погас свет, и еще более противный писк раздался из всех динамиков разом. Мигающие желтые лампы больно резанули по глазам, привыкшим к полумраку.
И отсек потонул в панических криках.
Разгерметизация, холодно объявил металлический голос, перекрыв писк сирен. Внимание пассажирам, следуйте командам экипажа и пройдите к спасательным шлюпкам.
Этот день был проклят с самого утра
Двери, ведущие в пассажирский отсек, а самое главное к челнокам, были плотно закрыты. В первой волне ужаса люди бились о метровую свинцовую преграду, не чувствуя боли. За ней было спасение, и инстинкты не позволяли остановиться.
Николай тоже бился, не помня себя от страха. Он толкался в этой орущей куче у выхода. Тоже что-то кричал, кого-то бил и чуть не сломал руку о бесчувственный свинец.
Выбежать, вырваться, выжить. Дышать, дышать Кажется, он плакал. В какофонии было не разобрать. Пронзительно кричали чьи-то дети, завывали женщины и долбились в дверь без устали. И без результата.
Бардак вокруг и в голове продолжался, пока чья-то сильная рука не выдернула Николая из толпы. По инерции он еще рвался вперед, но стальная хватка удерживала его на месте.
А потом он напоролся на серые глаза стюарда. И как-то разом сник.
Стюард кивнул, удостоверившись, и снова полез в толпу. Он выдернул еще кого-то, плеснул стаканом холодной воды в лицо слишком громко орущей девушке. Рядом с ним еще несколько мужчин занимались тем же самым.
Паника первый враг спасения.
Пассажиры! в который раз закричал капитан «Галактики», замерший в стороне от общей кучи. Он пытался сохранять спокойствие, но лицо выдавало его с потрохами. Одно дело лекции по аварийным ситуациям, и совершенно другое реальная жизнь, где авария была исключена. Прошу, успокойтесь!
Николай судорожно огляделся. Вокруг, в запертом отсеке, не было никого из экипажа. Кроме несчастного капитана и стюарда.
Значит, нас скоро выпустят и проводят к шлюпкам подумал он, делая длинные долгие вдохи. Желтые аварийные лампы перестали мигать. Руки Николай засунул в карманы, будто отстраняясь от толпы. Тусклый, тревожный свет замер, отражаясь на испуганных лицах. Безумная долбежка в двери прекращалась.
Экипаж не оставит пассажиров в беде. Ни пассажиров, ни капитана. Ведь шлюпки целы?
Больше ни о чем, кроме спасительных челноков, думать не получалось. И медленные, размеренные вдохи занимали все пространство.
Капитан наконец взял себя в руки и начал что-то говорить.
Николай не мог разобрать его речь. Звуки звонко и четко разносились по отсеку, но не складывались в слова.
Солнце Где-то там было огромное Солнце. Которое точно проживет дольше, чем он.
Рядом кто-то снова испуганно вскрикнул. Кажется, беременная женщина. Дернулась в объятия мужа, спасаясь от страшных новостей.
Бомба. Это слово он разобрал первым. И почему-то стал думать, а что звучит в космосе хуже бомба или разгерметизация? Получалось одинаково плохо и трагично.
Как-то слишком трагично. Умирать не хотелось.
Николай титаническим усилием воли вернул себя в мир или мир в себя. Но речь капитана он начал понимать.
Нервно теребя фуражку, капитан стоял у сенсорного терминала и нажимал одну и ту же кнопку. Картина на экране не менялась.
сбой системы, вещал он. Мы не могли остаться последним выжившим отсеком. Тогда бы не сработала система герметизации дверей. Значит, это обычный сбой. Пострадало не больше одного отсека.
Он говорил уже вполне уверенно. «Галактика» непотопляемый корабль. Ни единого сбоя за сто пятьдесят лет. Совершенная защита, дублирующие двигатели, отлаженная работа даже при потере отсека или двух. И конечно, достаточное количество спасательных шлюпок рядом. Прямо за этой свинцовой стеной. И намертво закрытой дверью.
Рубка, прием! неожиданно громко гаркнул капитан в рацию. Прием! Доложите ситуацию!
На том конце была зловещая тишина На момент полета вблизи от Солнца в рубке находился почти весь экипаж. Техники, пилоты, инженеры. Все, кто досконально знал устройство корабля и мог действовать в аварийной ситуации, молчали.
Бомба Опять это гадкое слово всплыло в сознании Николая. Пульс продолжал зашкаливать, но относительная ясность вернулась.
Недавно он уже видел бумаги по устройству похожего корабля. Его фирма проводила аудит компании «Космотранс» ближайших, но менее успешных конкурентов «Галактики». Их корабли были столь же надежными, но вот бухгалтерские отчеты не сходились.
Ошибку заметил Николай и поэтому летел сейчас в этом проклятом корабле на разнос к начальству. За «Космотранс» давили с верхов.
Устройство корабля В передней части на первом уровне рубка управления, каюты экипажа. На втором и третьем все технические зоны, генератор кислорода и прочие системы жизнеобеспечения. Прямо над рубкой. Если бомба была там
Двери открываются с рубки и с дублирующей панели на втором уровне. Даже если система генерации кислорода неисправна, у нас в запасе достаточно времени, чтобы добраться до панели и открыть двери. Система вентиляции соединяет переходами почти всю станцию, и люки на ней открываются вручную
А если за этой дверью уже нет отсека? И шлюпок в повисшей тишине протянул тонкий женский голосок. Четыре десятка человек, застрявших в «Видовой», напряженно смотрели на капитана.
Тогда и нас с вами уже бы не было, жестко и безапелляционно отрезал он.
То есть мы залезаем в вентиляцию и попадаем в наш отсек с челноками? Мужской голос из другого конца «Видовой», уверенный, спокойный. Он был одним из тех, кто первый начал растаскивать толпу.
Нет. Система корабля дала сбой и закрыла абсолютно все двери, к спасательным капсулам тоже. Нам нужно добраться до панели или до самой рубки. На остальных уровнях остались люди, их тоже нужно направить сюда.
Капитан снова гаркнул в рацию, но с той стороны по-прежнему была тишина. Кто-то опять всхлипнул.
Ма-а-ам, а когда мы прилетим домой? Тихий детский шепот разнесся эхом по утихшему отсеку. Мать обняла ребенка и зашептала в ответ еле слышно что-то утешительное и лживое.