«Вопрос: Неспроста задаю Вам этот вопрос: нашему Станиславу Станиславовичу Шушкевичу приходится очень трудно в парламенте. Выступает оппозиция и говорит: последние указы Президента России ставят Беларусь и другие республики на колени, а Вы все пытаетесь убедить нас в реальности равноправного Союза. И возразить как будто трудно Поэтому хотелось бы, Михаил Сергеевич, спросить, чем объяснить отсутствие реакции непосредственно со стороны Президента СССР на решение российского руководства? На те указы, которые сделаны в нарушение существующего порядка, союзнических обязательств, наконец?»
«Ответ: Моя реакция была. Я сказал: приветствую общую направленность мер и основные составные этой программы. Но тогда же я отметил, что допущен серьезный просчет относительно того, что поспешили объявить о либерализации цен, не проработав механизма.
И самое главное. У меня была беседа с Борисом Николаевичем, и я попросил прояснить: либерализация цен будет проводиться вместе с республиками или силами одной России? Он ответил: Вместе. Это важно. И на Госсовете я сказал: принимаю к сведению заявление Президента России о том, что все будет делаться вместе с республиками. И такая работа уже ведется, при этом и через Госсовет. Так что мимо моего внимания этот вопрос не прошел.
Я думаю, что перепалку по каждому указу начинать не следует. Хотя, с другой стороны, там, где возникают принципиальные вещи, их нельзя оставлять без внимания. Это только на пользу и россиянам, и всем остальным».
«Те, кто принимает решения, должны понимать: если мы идем к Союзу, если мы подписали Экономический договор, то надо же выдерживать общую линию.
Я думаю, что это отражает еще и другое: не все во власти Ельцина. И он испытывает огромное давление со стороны разных сил».
Межнациональные конфликты силой не решить
Отвечая на вопрос о Нагорном Карабахе, я сказал: опыт показал, что «ставка на силу ошибочна. В другой стране, в другое время мы живем. Если мы демократы, то и должны оставаться демократами, даже тогда, когда имеем дело с протестом в политической форме. И на последнем Госсовете, и на предыдущем мы, касаясь темы Нагорного Карабаха, высказывались за мирное урегулирование конфликта. Если начнем с того, чтобы оружием подавлять боевиков, то к чему это приведет? За спиной боевиков села, простые люди. Это будет кровавая трагедия. И гражданские люди погибнут, и солдаты. Подавить можно. Но вспомним Афганистан, что дала там сила? Вспомним Югославию, что там дало подавление? И давайте вспомним локальные события: когда мы просто охраняли порядок это одно, когда мы начинали действовать силовыми методами это приводило к драме в обществе. Это же и вы пережили в своей республике. Я ее очень хорошо знаю, многих белорусов знаю и преклоняюсь перед вашим народом. Но ведь и вас не обошла эта чаша.
Не обошла
Вспомните историю с Куропатами. Я вмешивался тогда, пытался надоумить ваших лидеров остановите это. В общем, ставку на силу делать нельзя.
Все решать нужно конституционным путем. Есть законы, и их надо соблюдать.
И еще одно. Если есть проявления противостояния в острой форме со стороны тех же боевиков найдутся же такие, которые никому не подчиняются, это уже вольные стрелки, им уже нравится то, что они делают, вошли в роль в этом случае должны действовать правоохранительные органы в соответствии с законом. А в необходимых случаях и силой. Но мы хотим все же путем политических и переговорных процессов выйти на такое согласие, которое приведет к миру в конфликтных зонах. На это направлено и такое решение в местах, где сложилась особо острая обстановка, будут созданы полосы или участки, которые станут контролироваться внутренними войсками. А кое-где там дислоцируются армейские части. Это делается для того, чтобы разделить враждующие стороны, лишить возможности боевиков действовать в зонах, где живут люди. Они же ведь жгут, стреляют
Вопрос: Вы неоднократно принимали президентские указы по разоружению незаконно созданных формирований. Почему они не доводились до конца и почему союзные внутренние войска и армейские подразделения оказывались заложниками ситуации?
Ответ: Потому что так действуют местные власти. Я вам должен сказать это неправда, что все абсолютно неуправляемо. В основном на 90 процентов все управляемо и отражает так или иначе соответствующую позицию».
Вновь об Украине
Белорусский корреспондент интересовался моим мнением о процессах на Украине. Я сказал: «Два года назад мне приходилось говорить о ситуации на Украине. Вы знаете мою точку зрения. Пока все идет более-менее спокойно, ситуация представляется нормальной. Лично я вижу Украину как компактную, целостную республику, где объединены интересные регионы, и они сотрудничают на основе разделения труда. Вообще, прекрасная республика Но, посмотрите, как там эксплуатируют идею самостийности: уже, по-моему, далеко не только в целях избирательной кампании.
И, посмотрите, во что это выливается. Ведь хорошо известно, как Харьков оказался в составе Украины: большевики присоединили его, чтобы завоевать большинство в Раде Вспомним Крым это ведь тоже русская история. И если собираются отлучать Украину от Союза, то что делать проживающим там 1215 миллионам русских людей, и вообще кому это нужно? Я за самоопределение без разрушения Союза. Все это возможно, причем настолько возможно, что уже начинаем соображать: мы где-то забежали далеко вперед. Надо сохранять взаимодействие, разрывы дорого обходятся».
«Белорусский аспект»
«Вопрос: Позвольте перейти теперь к «белорусскому блоку» вопросов. Вернемся к событиям конца марта этого года, к Вашему приезду в Белоруссию [2628.02.1991 г.] . Почему Президент СССР и Генеральный секретарь ЦК КПСС пошел на поводу у местного партаппарата, устроившего вокруг этого визита очередной фарс? Ведь Вы знали, что собой представляют лидеры Компартии Белоруссии. И чем объяснить, что в ту поездку у Вас нашлось всего пять минут для выступления в парламенте суверенной республики?
Ответ: Если уж говорить о моей поездке в Белоруссию, то она прежде всего была связана с Чернобылем. Все остальное это уже вторично. Перед лицом чернобыльской беды все были равны и консерваторы, и демократы. Впечатление от той поездки получил сильнейшее. Едешь по деревне прекрасные места, только, казалось, дома отдыха устраивать, а все брошено, людей не осталось. Поэтому в той зоне никто свои взгляды не демонстрировал, речь шла о том, как помочь в беде.
В то время я как раз был вовлечен в очень сильное противоборство. Помните февральские речи некоторых наших товарищей, которые предлагали засучить рукава и идти в атаку прямо с площади. Другие же хотели выйти им наперерез. Тогда в Белоруссии я попытался, может быть, впервые, развить тему согласия, тему центризма. Но некоторые в моем выступлении увидели, что я отдаю предпочтение правым
Да, неоднозначная была реакция.
Неоднозначная. Не думаю, что я в той речи ратовал за кого-либо. Просто я довольно увлекающаяся натура, и в политике тоже. Главная мысль состояла в том, чтобы не дать крайностям столкнуться. Они порой сходятся, как они после путча сошлись в украинском парламенте, когда вместе с сепаратистами за самостийщину голосовали и представители тех, кто был на стороне ГКЧП. Но если бы эти крайности сомкнулись, то не миновать беды. И потом я так скажу: каждый регион, каждая республика должны пройти свой путь. Должна была пройти его и Белоруссия. Я всегда стремился к тому, чтобы в этой республике политические процессы шли в общем, демократическом русле. И вот Белоруссия переминалась с ноги на ногу, а потом вдруг так рванула, что надо было уже с другой стороны советовать взвешивайте свои действия, дорогие товарищи. И тем не менее я и сейчас уверен, что Белоруссия с ее ответственностью, с ее выдержкой, которая, вообще говоря, уже в крови этого народа, играет и еще сыграет очень важную, незаменимую роль в объединении нового Союза, сохранении нашей общности. Мне думается, что она могла бы сделать даже еще больше, чем сейчас. И не надо стесняться говорить прямо тем, кто сегодня ведет белорусский народ. Я уверен, что мы имеем в лице белорусов горячих сторонников, которые выстрадали нашу общность своей историей».